— Не говори так, отец, не оставляй нас, ты еще поправишься… — умолял я его.
— Нет, Айдос, — сказал отец, — я знаю, что умру. Слушай мое последнее желание: поминки по мне и матери справлять не надо. Уезжай отсюда скорей… Подальше от ишана… Бери Нурбике и беги… Не спрашивай меня ни о чем, только береги себя, береги… — Он глубоко вздохнул, в груди его что-то ужасно и прерывисто захрипело. Потом он вытянулся и затих.
Потрясенный, я стоял у постели отца и не мог поверить, что он покинул этот мир. Рядом со мной горько плакала Нурбике.
Кабыл-ишан словно бы только и ждал известия о смерти моего отца. Он сразу пришел, прочитал молитву над покойником и тут же, не обращая на меня внимания, стал всем распоряжаться. Выполнить отцовское наставление мне так и не удалось. По указке ишана были соблюдены все обряды, справили поминки, прочитали все молитвы. И за поминки, за каждый обряд, за каждую молитву надо было платить, а денег не было. В конце концов попал я в кабалу к ишану, оказался в таком долгу, что его за всю жизнь не выплатишь. Ишан стал моим настоящим хозяином, он забирал почти все, что я мог заработать.
«Держись подальше от ишана… Берегись ишана…» Эти слова неотступно звучали у меня в ушах и не давали покоя. Это были последние слова отца. Но как уберечься, как держаться подальше, когда долги, будто толстой веревкой, вяжут тебя по рукам и ногам. Куда уйдешь от них? Как убежать отсюда? Я знал, что в гибели родителей виноваты Кабыл-ишан и судья Халил. Но как это докажешь? Все, что пережили отец и мать, осталось тайной. Никто не знает, что там было. А если кто-нибудь и знал, разве он скажет? Всем был страшен гнев Кабыл-ишана. Пропадешь ни за что.
Андрей слушал широко раскрыв глаза, не пропуская ни слова. Дикими, прямо невероятными казались ему произвол и безнаказанность преступлений ишана и кази.
— Айдос-ата, — взволнованно проговорил он, — неужели и до сих пор осталось безнаказанным такое злодейство? Или, может быть, вы уехали отсюда куда глаза глядят?
— Нет, сынок, никуда я не уехал. Потянулись долгие годы тяжелой работы и беспросветной нужды, потому что почти весь заработок приходилось отдавать в уплату долга Кабыл-ишану, а после его смерти — ишану Жалию, который унаследовал его должность, а заодно и всех его должников. У меня появились дети; долги росли и росли, приковывая меня к месту и к этому грабителю Жалию, и до конца дней моих я буду проклинать его, потому что ненавижу всей душой.
