— О, свет луны! Как благороден ты мог быть, коль не страшила бы тебя боязнь рассвета…
— Вы мне ответите иль нет? Молю я вас об одолженье!
— Кто взял эту чертову шаль?!
— Алевтина! Где Алевтина?!
— Да, небось, опять покурить вышла…
— Какое покурить?! У меня половина лица недокрашена!
— Франциск! Где шаль?!
— Я ее тебе в руки давал, куда ты ее дела уже?!
— Алевтина!
— Мне ночь по нраву, я ей хотел бы вечно быть, отринув день и свет, и жизнь всю эту…
— Отче-его-о на све-ете на-а-ам не бы-ыть?
— Народ, никто шаль не видел?
— Да отвали ты со своей шалью, ты сидишь на ней!
— А-лев-ти-и-на-а!
— Так это вы! Вы!!!
— Нет, все равно переигрываешь…
— Ай! Аккуратнее!
— Простите.
— Люди, у кого есть крупная кисть? Кисть есть у кого?
— Кто-нибудь знает мои слова?!
Я принялась пробираться сквозь все это безумие к знакомому затылку. Когда я была уже совсем близко, Нэит резко обернулась ко мне.
— Что за роль?
— ТриоанныЙорнер.
— Э-э-э… — протянула я, поняв, что без понятия, кто это. — Скажи, что это не латинское название дуба или ели.
— Нет-нет, это классная роль. Не главная, но мне очень нравится. Чай будешь?
— Давай.
Она проводила меня к небольшому столику в углу и усадила, а сама скрылась в глубине комнаты. Совсем скоро она вернулась и принесла две расписные чашечки с чаем.
— К сожалению, печенье опять закончилось.
— Вам стоит завести сейф, чтобы Франциск не смог его вскрыть. Хотя нет, он сможет его зубами прогрызть…
Нэит улыбнулась.
— Так что за пьеса?
— Опера, — поправила она меня. — Сказание о созвездии Лиор.
— Впервые слышу о таком, — призналась я.
— Да, он не слишком известен…
— Н-да уж… Кстати, как зовут вашего управляющего? Я все время забываю его имя…
— Генрих. Просто Генрих. Как проходит обучение?
— Так себе. Сегодня вечером буду чертить лунный календарь на полгода. То есть просто портить бумагу.
— Разве не проще в Интернете найти?
— Так я то же самое сказала. Но «это же традиции»!
— Н-да. Повезло тебе из всех мастеров попасть именно к нему…
— Хотя б картошку не заставляет копать, и на том, блин, спасибо. Сколько он там учеников не принимал? Лет тридцать?
— Ну, наверное. На моей памяти ты первая.
— И тут резко ему понадобился ученик.
— Это лучше, чем если бы ты продолжала слоняться на улице.
— И то верно, — кивнула я.
— Как думаешь, почему он обучать тогда перестал?
— Да черт его знает. Может, ученики сами к нему не шли. Он вон весь из себя какой…
— А какой он?
— Ну… Замороченный очень. Требовательный, все дела. И он просто учитель. Ну, в смысле я не знаю его имени. Учитель он и есть учитель. Остальные называют его мастером с улицы Роз. Непривычно. Но это не то, о чем я хотела сказать. Он чтит традиции. Слишком чтит. Как Старого Города, так и традиции волшебников. Мы отмечаем все праздники: Йоль, Имболк, Самайн… Ну и прочие. И под словом «отмечаем» я не подразумеваю ничего веселого. Это, скорее, обязанность, нежели развлечение. И то, что мы — единственные маги во всем Городе, которые носят только черное, лишь доказывает его приверженность традициям.
