Захлестнутый этими чувствами, в тот момент, когда согбенный Иеримей стал нашептывать Иосифу явно про него и владыка тяжело разглядывал его, Денис неожиданно для самого себя ринулся к нему, упал на колени и, схватив полу Иосифовой рясы, прильнул к ней губами.
И конечно, не видел, как, поначалу вздрогнув, старцы потом довольно запереглядывались, Иосиф же даже не колыхнулся, не улыбнулся. Но до головы Дениса пальцами величаво дотронулся и, отдельно перекрестив, сказал:
- Ступай с Богом! Принят.
И чем больше потом уходило дней, тем Денис все сильней восхищался Иосифом, преклонялся, благоговел перед ним, хотя и видел-то совсем мало; тот последнее время недужил, даже в церкви появлялся редко, а целую службу отстаивал еще реже, и рядом с ним обязательно были те два стройных служки поддерживали, когда он шел. Говорили, года два назад его перестали слушаться ноги. И просто на людях, и на встречах знатных гостей появлялся редко. Всего трижды Денис слышал и как он говорил: дважды в церкви наставления и раз с наехавшими из Москвы гостями; голос был хоть и усталый, надтреснутый, но все равно красивый - льющийся, перекатистый. Ни разу не видел на его лице улыбку и слышал, что он вообще никогда не улыбался, не смеялся, но даже и это казалось Денису чем-то совершенно особенным, очень и очень многозначительным, показывающим, насколько он выше остальных людей и недоступен простому разуму. Решил, что это и есть подлинная святость.
* * *
В четырнадцатом веке на Руси было основано восемьдесят монастырей больше, чем за все предыдущие века. А в пятнадцатом еще более ста.
Но единых общежитийных монастырских правил не существовало, каждая обитель жила по-своему. В большинстве и общежитийства-то не было; просто ставились в каком-то одном месте отдельные кельи и церковь, обносились какой-никакой оградой, и насельники такой обители лишь церковные службы отправляли вместе, а питались каждый отдельно и свободное время проводили по своему усмотрению, особенно иноки из знатных. Многие обители вообще держались только на богатые вклады таких насельников и никакой хозяйственной деятельностью не занимались. Своенравные же и спесивые бывшие князья и бояре в рясах не желали никому подчиняться, и их образ жизни был частенько очень далек от монашеского и от служения Господу. Доходило до того, что, когда игумен самой почитаемой и, по существу, главной русской Троицкой обители, основанной самим преподобным Сергием Радонежским, пытался призвать к порядку слишком распоясавшихся родовитых иноков, они задумали его убить и изряднотаки поколотили и не убили лишь потому, что он вырвался и сбежал из монастыря. А это был первый наставник и друг Нила Сорского, истинный подвижник и мыслитель Паисий Ярославов.
