— Что там?
Владимир Ильич простодушно щелкнул замками.
— О! — воскликнула Надежда Константиновна и полезла внутрь двумя руками.
— Ты что?
— Хочу купить себе сапоги на шнуровке и юбку, — пояснила она.
Сапоги были действительно к месту. Надвигались холода. Но юбка? Зачем юбка?
Из вещей у Надежды Константиновны имелся великолепный универсальный плащ. Со спины в нем невозможно было определить даже пол человека. А вывернутый наизнанку подкладкой вверх он вполне мог использоваться как женское платье. Великолепная маскировочная одежда для революционной деятельности!
— Зачем тебе еще юбка? — удивился Владимир Ильич.
— Хочу! — надула губы Надежда Константиновна.
И супруг уступил.
Углядела она и толстую коленкоровую тетрадь.
— А что там?
— Там о кружках.
— Я посмотрю.
Надежда Константиновна внимательно, неторопливо пролистала тетрадь.
— Знаешь, Володя, я вижу здесь прекрасный статистический материал — сведения о заводах, продукции, объемах производства и численности персонала.
— Это помогает мне контролировать кружки и прогнозировать их развитие.
— Вижу — все в динамике. А ведь из этого может родиться замечательная марксистская работа «Развитие капитализма в России».
— Я подумаю.
— И думать нечего! Садись за письменный стол прямо завтра. А за сундучком я пригляжу. Где ключик?
— Зачем он тебе?
— Ты увлечешься работой и можешь его потерять.
— Я ношу его на цепочке на шее.
— Тем более надо отдать его мне.
— Почему?
— Русский народ в массе своей верит в бога. И на шее носит крестик. А если узнает, что у тебя там ключ, то отвернутся и от тебя и от марксизма. Этого нельзя допустить!
— Ну, хорошо, хорошо!
Весна в Шушенском принесла Владимиру Ильичу новое увлечение. Весной он пристрастился к охоте.
Соратники отмечали его гуманное отношение к животным. Он никогда не брал с собой ружье. Никогда не стрелял по слабым и беспомощным зверькам. Ведь так их можно только ранить. И несчастное животное будет страдать и мучиться. Душу рвет подобная картина! Да и шкура в дырках здорово теряет в цене.
На охоту он обычно отправлялся с толстой суковатой палкой. В половодье, по реке он объезжал в утлой лодчонке полузатопленные острова. На них оставались отрезанные от суши зайцы. Жалкие, мокрые, дрожащие от страха и холода, они испуганно жались подальше от человека.
Владимир Ильич осторожно брал их по одному за длинные теплые уши и тюкал своей суковатой палкой по голове. Зверьки затихали. Он бережно укладывал их в штабель на дно лодки.
