Отвращение к судебному делу у Владимира Ильича все накапливалось, накапливалось. В один прекрасный день он посчитал, сколько заработал на службе, сравнил с кружковскими доходами. И глубоко задумался.
Марксистский кружок не только давал веру в светлое будущее, но и приносил побольше денег в настоящем. Правда, постоянно угрожал тюрьмой. А деньги хороши не сами по себе, а полученными от них удовольствиями.
Посему необходимо было отделить деньги из кружка от самого кружка. И когда такое решение нашлось, Владимир Ильич немедленно ушел из суда.
Пока Владимир Ильич занимался государственной деятельностью, дела в кружке заметно ухудшились. Обнаружилось, что пролетариев стали растаскивать по другим кружкам. Все понимали, пролетарии — это сила. И каждый норовил этой силой воспользоваться.
Когда Владимир Ильич вернулся в свой кружок, лица его соратников были похожи на октябрьское небо — хмурое и пасмурное. И глаза их горели голодным блеском.
— Что будем делать? — выразил общее настроение матрос-партизан Железняк.
И все выжидающе посмотрели на вождя.
И он их не подвел. Он показал себя в полной марксистской красе.
— Товарищ Бонч-Бруевич, дайте мне, пожалуйста, веник.
— Вот! — передал тот веник.
Владимир Ильич водрузил веник на стол.
— Это наше будущее!
— Пойдем в дворники? Будем убирать за гужевым транспортом? Откроем баню с девочками? — наперебой строили догадки революционеры.
Владимир Ильич победно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Нет!
А когда версии истощились, он торжественно объявил:
— Смотрите! Веник состоит из прутьев, каждый из них легко сломать. А связанные вместе, они обретают особую прочность и крепость.
— Да! — радостно подтвердил Бонч-Бруевич. — Я знаю. Я пробовал.
— А, понял! — закричал матрос-партизан Железняк. — Мы пролетариев свяжем, чтобы они никуда не разбежались. И поведем их по верному пути.
— Вроде тройки? С бубенчиками? Ха! Ха! Ха! — рассмеялся Владимир Ильич.
— Как же можно использовать идею веника? — спросил Троцкий.
— Представляете, что отдельный прутик — это марксистский кружок. А веник — это много прутиков. Много марксистских кружков. В разных городах. В разных местах. Отдельный кружок слаб, его легко разрушить, посадив, к примеру, руководство. А если кружков много, то остальные продолжат работу.
— Всех не пересадишь! — выкрикнул матрос-партизан Железняк.
— Тише! — поморщился Троцкий. — Объединяющая сила здесь — марксистское ученье?
— Архиверно!
