— Ну, а вам, товарищ Семашко, следовало бы молчать.
— Почему?
— Если бы люди узнали, на ком вы тренируете свои гинекологические навыки для проведения подпольных абортов…
Соратники понуро опустили головы.
— Надо ехать! — подвел итог Владимир Ильич. — История не даст нам другого шанса.
Лева Троцкий молча пошевелил губами, производя свои какие-то расчеты и неожиданно спросил:
— А в каком соотношении будут делиться плоды победы?
— Как обещано: фабрики — рабочим, землю — крестьянам, миру — мир.
— А нам тогда что? — удивились соратники, не обнаружив своей доли.
— Самое главное: участие в распределении прибыли.
— На всех?
— На тех, кто поедет.
— А велик ли ее объем? — снова вмешался Троцкий.
— В своей работе «Развитие капитализма в России» я уже называл конкретные цифры. С тех пор прошло время, поэтому смело умножьте их на пять.
— Сколько ж это получится на брата? — озадачились революционеры.
— Огромные деньги. — Владимир Ильич не знал точно, но решил поднять ставки. — Революция в России — это только начало, пролог мировой революции.
— И французской тоже? — быстро спросил Троцкий.
— И французской! — подтвердил Владимир Ильич.
— А кому отойдут виноградники — рабочим или крестьянам?
— Крестьянам, батенька, непременно крестьянам.
— Отлично! — просиял любознательный партиец. — У меня как раз вся семья из крестьян: папа, мама, братья, сестры.
— Это заметно, — подтвердила Роза Землячка. — От вас всегда попахивает.
— Па-апрашу!
Лева Троцкий пропустил шпильку мимо ушей. Он давно пристрастился к одной марке французского вина и мечтал купить виноградник. Но денег не хватало. А тут возникла перспектива получить его даром.
— Да здравствует мировая революция! — вскричал Троцкий. — Я — за!
— Ура! — недружно поддержали его товарищи в ожидании главного — дележа денег.
И Владимир Ильич их не подвел.
— Обещаю погасить долги по зарплате за последние два года.
Соратники выразили такую безграничную радость, что Владимир Ильич решил, что перегнул палку и счел нужным поправиться:
— Наполовину… А теперь, господа, попрошу к столу!..
Вступление в новую жизнь праздновали бурно. Пена на пиве не успевала оседать. После застолья поднялся шум, гвалт, суета обычные предотъездные споры. А без споров и никак нельзя было. Все были взвинчены, возбуждены. Столько лет не были на родине!..
— Господа, а багаж брать или нет?
— Какой еще багаж?
— Я хотел бы взять велосипед.
— Зачем?
— Привык, знаете. Вечерний променад по набережной. Закат. Первые звезды… После спится как убитому.
