Все эти события чётко отпечатались в памяти в тот тёплый поздний вечер. Эти и многие другие, произошедшие чуть позже. Я часто грелась воспоминаниями, когда становилось совсем невмоготу.
Ласковая улыбка Ридерика и любящий взгляд. Дуновение ветерка и крохотные снежинки, парящие в окружающем воздухе как маленькие искорки, вопреки законам физики.
— Уедем отсюда, — тихо сказал дракон и повёл меня прямиком к машине.
Водитель предупредительно открыл дверцу, приглашая нас в комфортабельный светлый салон. Я подождала, когда дракон сядет в соседнее кресло. Взгляд уперся в серебряные фужеры, стоящие на специальной подставке. Мягко играла музыка, приятно пахло ветивером и чем-то ещё. Чувствовались и сладкие оттенки сандала. Двигатель еле слышно завёлся, и седан плавно тронулся с места.
Господи. Нет. Это не сон. Отчётливо поняла, что Альросский здесь уже не первый день, а вполне освоился в моём мире. Машина аккуратно вырулила из парковой зоны на трассу и набрала скорость так, что меня мягко вжало в удобное сиденье.
— Куда мы едем? — спросила Ридерика.
— Нашёл в твоём мире чудесное шампанское, — по-своему ответил дракон и открыл бутылку. — Попробуй.
Игристый напиток полился в фужер. С улыбкой на губах дракон пригласил меня выпить с ним. Я не отказалась и сделала небольшой глоток. Охлаждённая жидкость приятно согрела, даря расслабление.
— Ты давно здесь?
— Не очень. Несколько дней. — Ридерик чуть улыбнулся. — Пока разобрался в вашем мироустройстве. Но всё равно, многое ещё непонятно.
Я кивнула.
— Мало времени прошло.
— Ева, — Альросский взял меня за руку, — почему ты сбежала и не поговорила со мной?
— Ты не хотел меня слышать.
Понятно, что об Алиа рассказывать я не собиралась. Если Ледяной всевидящ, он и так знает, что я была свидетелем их разговора. Упоминать о других девушках, проявляя интерес к гарему — значит, выказывать слабость. Глупую, никчёмную зависимость от мужчины. Даже простое женское любопытство дракон может интерпретировать на свой лад, приняв за ревность. Что уж говорить о подслушивании! Додумывать и быть уверенным — разные вещи.
— Я хотел тебя защитить.
— Только мне об этом не сказал.
— Все указывало на тебя. — В голосе Ридерика слышались оттенки вины. — Потребовались часы, чтобы разобраться. Но когда виновница нашлась, ты уже ушла.
Я молчала, спокойно глядя ему в глаза. Альросский не требовал ответов и хотел выговориться сам. Серьёзность сквозила в его взгляде, а горечь, как заправская художница, лёгкими штрихами скользила по чертам мужественного лица, усиливая суровость дракона. Сейчас, в машине, я с жадностью рассматривала Ледяного и любовалась им. И понимала, что мой уход заставил дракона... переживать?
