Констебль 57С, патрульный на обходе, остановился рядом с ним скоротать минутку.
— Отличный день, мистер Келлехер.
— Угу, — пробурчал Корни Келлехер.
— Только вот душно, — сказал констебль.
Корни Келлехер пустил дугою сквозь зубы беззвучную струю травяного сока, а щедрая белая ручка бросила монетку из окна на Экклс-стрит.
— Ну, что хорошенького? — спросил он.
— Я видел означенного субъекта вчера вечером, — сказал, понизив голос, констебль.
Одноногий матрос проковылял за угол аптеки Макконнелла, обогнул тележку мороженщика от Рабайотти и запрыгал на костылях по Экклс-стрит.
Приближаясь к Ларри О'Рурку, стоявшему у себя в дверях без пиджака, он вызывающе рявкнул:
— За Англию …
Резкими раскачивающимися рывками он продвинулся вперед, мимо Кейти и Буди Дедал, остановился и рявкнул:
— дом и красу[989].
Бледному, изглоданному заботой лицу Дж. Дж. О'Моллоя было сказано, что мистер Лэмберт на складе, с посетителем.
Грузная дама остановилась, вынула медяк из своего кошелька и бросила в протянутую к ней фуражку. Матрос пробурчал благодарность, угрюмо глянул на безучастные окна и, опустив низко голову, сделал еще четыре раскачивающихся рывка вперед.
Потом остановился и в сердцах рявкнул:
— За Англию …
Двое босоногих мальчишек, сосущих длинные палочки лакрицы, остановились возле него, разинув на искалеченный обрубок свои желтослюнявые рты.
Он мощными рывками продвинулся еще вперед, остановился, поднял к окну голову и прорычал низким басом:
— дом и красу .
Веселое щебетанье и посвистыванье за окном еще продолжалось один-два такта и смолкло. Занавеску на окне отодвинули в сторону. Табличка «Сдаются квартиры без мебели» соскользнула с рамы и упала. Мелькнула щедрая рука, оголенная и полная, выглядывающая, как видно было, из белой комбинации и тесных бретелек нижней юбки. Женская ручка бросила монету сквозь прутья решетки. Она упала на тротуар.
Один из мальчишек подбежал, поднял ее и опустил в фуражку певца со словами:
— Вот она, сэр.
Кейти и Буди Дедал ввалились в двери наполненной паром кухни.
— Ты отнесла книжки? — спросила Буди.
Мэгги у плиты дважды потыкала палкой, уминая сероватую массу в булькающих мыльных пузырях, и отерла лоб.
— За них не дают ничего, — сказала она.
Отец Коими шагал по полям в Клонгоузе, стерня покалывала его лодыжки в тонких носках.
— А ты где пробовала? — спросила Буди.
— У Макгиннесс.
Буди топнула ногой и швырнула на стол свой ранец.
— Чтоб этой толстомордой ни дна ни покрышки! — выкрикнула она.
