— А также и чувство собственности, — заметил Стивен. — Шейлока он извлек из собственных необъятных карманов. Сын ростовщика и торговца солодом, он и сам был ростовщик и торговец зерном, попридержавший десять мер зерна во время голодных бунтов. Те самые личности разных исповеданий, о которых говорит Четтл[828] Фальстаф и которые засвидетельствовали его безупречность в делах, — они все были, без сомнения, его должники. Он подал в суд на одного из своих собратьев-актеров за несколько мешков солода и взыскивал людского мяса фунт[829] в проценты за всякую занятую деньгу[830]. А как бы еще конюх и помощник суфлера — смотри у Обри[831]— так быстро разбогател? Что бы ни делалось, он со всего имел свой навар. В Шейлоке слышны отзвуки той травли евреев, что разыгралась после того, как Лопеса[832], лекаря королевы, повесили и четвертовали, а его еврейское сердце, кстати, вырвали из груди, пока пархатый еще дышал; в «Гамлете» и «Макбете» — отзвуки восшествия на престол шотландского философуса[833], любившего поджаривать ведьм. В «Бесплодных усилиях любви» он потешается над гибелью Великой Армады. Помпезные его хроники плывут на гребне восторгов в духе Мафекинга[834]. Судят ли иезуитов из Уорикшира[835]— тут же привратник поносит теорию двусмысленности. Вернулся ли «Отважный мореход» с Бермудских островов[836]— пишется тут же пьеса, что восхитила Ренана, и в ней — Пэтси Калибан, наш американский кузен. Слащавые сонеты явились вслед за сонетами Сидни. А что до феи Элизабет, или же рыжей Бесс[837], разгульной девы, вдохновившей «Виндзорских проказниц», то уж пускай какой-нибудь герр из Неметчины всю жизнь раскапывает глубинные смыслы на дне корзины с грязным бельем.
Что ж, у тебя совсем недурно выходит. Вот только еще подпусти чего-нибудь теолого-филологологического. Mingo, minxi, mictum, mingere[838].
— Докажите, что он был еврей, — решился предложить Джон Эглинтон. — Вот ваш декан[839] утверждает, будто он был католик.
Sufflaminandus sum[840]. — В Германии, — отвечал Стивен, — из него сделали образцового французского лакировщика итальянских скандальных басен.
— Несметноликий человек[841], — сметливо припомнил мистер Супер. — Кольридж его назвал несметноликим.
Amplius. In societate huniana hoc est maxime necessarium ut sit amicitia inter multos[842]
— Святой Фома, — начал Стивен…
— Ora pro nobis[843], — пробурчал Монах Маллиган, опускаясь в кресло.
И запричитал с жалобным подвываньем.
