- Нет, доктор, - тихо сказала мать.
- Значит, остается одно - удалить глаз. Операция будет стоить двести долларов. На это у вас средства найдутся?
- Двести долларов - очень большая сумма, - произнес отец. - Мы не можем их просто так вынуть из кармана. Но это все же не восемьсот пятьдесят… Двести долларов соберем. Не сомневайтесь, доктор, соберем обязательно. Только помогите Дику, сделайте что нужно. Ведь страшно подумать, чем все это может кончиться для мальчика…
Отец говорил сдавленным голосом. У него что-то клокотало в горле. А мать заговорила громко:
- Боже мой, боже мой!.. Я только теперь начинаю понимать, в чем дело. Ведь это так просто, так понятно, а я не понимала! Всё как в сапожной мастерской: если денег мало, набивают только набойки; если денег побольше, можно и подметки заменить. Что тут объяснять? Ничего объяснять не надо! Моему мальчику можно спасти глаз, но, потому что мы не в состоянии заплатить, его сделают калекой… Его на всю жизнь сделают калекой. Боже мой, боже мой, как это просто!
Дик услышал не то плач, не то смех матери. Звякнуло стекло о стекло: кто-то наливал воду в стакан. Потом все задвигали стульями и все разом заговорили. А мать продолжала не то плакать, не то смеяться.
«Сейчас выйдут», - подумал Дик и опрометью бросился по коридору. Он не помнил, как добрался до своей комнаты. Вбежал, повалился на постель и залился слезами.
- Дик, Дик, что ты, что с тобой? - испугался Том.
Немало времени прошло, прежде чем Том сумел успокоить мальчика. Кое-как рассказав об услышанном разговоре, Дик снова заплакал:
- Не хочу операции! Хочу, чтобы оба глаза были… чтобы меня лечили… Но лечить не будут. Для лечения восемьсот пятьдесят долларов нужно… А па говорит - таких денег он сроду не видывал… Дик замолчал, зарылся головой в подушку. Моряк, тоже расстроенный, мрачно вытянулся на койке.
Глава тринадцатая
Письмо в редакцию
Незаметно для себя Дик заснул, а Том не спал. Сначала он лежал и думал, прислушиваясь к тому, как Дик всхлипывает во сне, потом присел за тумбочку перед койкой, достал бумагу, карандаш и стал писать.
Писал Том часа два. Работа давалась нелегко. Он много раз перечеркивал написанное, один исписанный лист скомкал и вовсе выбросил, пока наконец не поставил последнюю точку, а за ней подпись. Расписавшись, Том облегченно вздохнул и стал перечитывать длинное письмо. Оно было адресовано в редакцию нью-йоркской газеты «Голос рабочего».
Том писал:
«Товарищ редактор!
