Приезжал наряд милиции (тогда еще была милиция)… Врачу, допустившему использование служебного помещения в неслужебных целях, дали выговор, а главного врача сняли. Нелогично? Если вдуматься, то логично, ведь на место главного врача поликлиники, да еще стоматологической, найдется гораздо больше желающих, чем на место рядового стоматолога.
Берегите себя! И следите за порядком в ваших туалетах!
На уроке анатомии — третий семестр, второй курс — одна из моих одногруппниц убила доцента (и многих из нас тоже) вопросом:
— А это что — мышца или мясо?
Милая была девушка. И уже взрослая, по сравнению с нами, восемнадцати — и девятнадцатилетними. Двадцать пять ей было. Любовница одного замминистра.
Часто ее вспоминаю, когда мясо разделываю.
Tinctura Crataegi, господа, это настойка боярышника.
Трудясь во время эпидемии гриппа на участке, я пришел на вызов к одному из хронических пациентов — безработному алкашу. Вместо жалоб этот паразит предъявил мне кухонный нож, размером напоминавший скорее самурайский меч (у страха, как известно, глаза велики), и назвал мне цену моей молодой, тогда еще, жизни — пятьдесят рецептов на настойку пустырника и столько же на настойку боярышника. По правилам в одном рецепте больше одного флакона нельзя было выписывать. Причем льготных рецептов! То есть чтобы забесплатно. Иначе… Ну вы понимаете.
С учетом того, что до недавних пор пациент работал обвальщиком на мясокомбинате, и, следовательно, должен был виртуозно владеть ножом, доводить дело до поединка мне не хотелось. Тем более, что, в отличие от скоропомощного врача, врач участковый на вызове практически беззащитен. Нет у него тяжелого ящика, который так хорош при обороне.
Оценив ситуацию и степень опьянения пациента, я принял единственное верное решение. Сел за стол и начал крайне неторопливо выписывать рецепты, приговаривая: «Торопиться нельзя, ошибки делают рецепты недействительными». Видя мою покладистость (и ответственность тоже), пациент слегка успокоился и сел на диван. Ножа, однако, не выпустил.
Где-то на двадцатом рецепте он заснул. Я собрал выписанные рецепты, чтобы затем обменять их в поликлинике как испорченные, подошел к нему, забрал нож, выбросил в окно, предварительно убедившись, что внизу в кустах никто не предается любви (тот еще был район), и ушел. Никому ничего рассказывать не стал.
На следующий день пациент явился ко мне в поликлинику с дарами — палкой конской колбасы (он был татарин) и трехлитровой банкой самогона, настоянного на апельсиновых корках. Надо ли объяснять вам, что значит для ханыги три (!) литра этого божественного напитка? Видно было, что он сильно раскаивается и искренне хочет загладить свою вину.
