Как коммунист, Пирамидонов был поборником справедливости. Бесполезно было просить его (даже за деньги) положить блатного больного в конкретную палату конкретного отделения. Положит блатного в коридор терапевтического отделения, а в конкретную палату конкретного отделения заложит бомжа. Или безумную старушку.
Как анархист, Пирамидонов больше всего на свете ценил свободу. Бесполезно было просить его выйти не в свою смену. «Надо мне! Сдохну на работе, а вы потом меня на семикопеечной марке изобразите», — саркастически отвечал Пирамидонов на все предложения начальства относительно «подменить». Почему именно на семикопеечной, так и осталось загадкой.
Карьера Пирамидонова оборвалась трагически. Однажды в его дежурство в приемное отделение самотеком после некоего ЧП поступил Небожитель. Если конкретнее, то второй после Бога человек по столичным меркам. В сопровождении телохранителя, тоже пострадавшего. Демонстративно проигнорировав Небожителя, Пирамидонов занялся Телохранителем. Оказал ему помощь на высшем уровне, да вдобавок прочел лекцию о том, что взрослому и крепкому мужчине с военным опытом следует бороться за справедливость в первых рядах, а не бюрократических буржуев от народного гнева защищать. Небожителя Пирамидонов «обслужил» кое-как и затем перевел обоих в другой стационар, по назначению.
Неизвестно, что больше обидело Небожителя — демонстративное предпочтение ему Телохранителя или же содержание агитационной лекции, которую Пирамидонов читал громко и с выражением своим густым «левитановским» голосом. Но через два дня Пирамидонова вызвал главный врач и посоветовал экстренно увольняться и уматывать из Москвы-матушки не ближе чем на сто первый километр. Иначе будет плохо, даже очень.
Пирамидонов внял совету и исчез. С концами. Мы часто вспоминали его и гадали: где он сейчас? Я как-то раз, обуреваемый ностальгией, даже у Гугла о нем спросил. Гугл мне ничего не ответил. На почте я иногда спрашивал семикопеечные марки. Мне отвечали, что таких давно уже не выпускают.
Весной этого года жажда новизны занесла меня в один губернский город, в котором я уже до этого бывал не раз. После прогулки по городу я зашел перекусить в первое попавшееся заведение общепита, из которого до меня донеслись приятные ароматы (до того все больше неприятные доносились). Бармен, он же официант, показался мне смутно знакомым. «Неужели я здесь уже был в прошлый приезд?» — задумался я в ожидании заказа. Озарение пришло в тот момент, когда бармен-официант поставил передо мной тарелку с солянкой. Дело в том, что на одной из рук у Пирамидонова не хватало фаланги пальца — последствие юношеского увлечения химией взрывчатых веществ.
