«У-у-у… у-у-у-у-у… у-у… у-у-у…»
Днем вой слышали очень редко, а ночью часто… Уж лучше бы наоборот, поскольку днем не так удивительно, то есть не так страшно. Причем вой был разнообразным, тональность и продолжительность звуков менялись. Ясно было, что воет кто-то живой.
— Мотыльков же сказал: «Ни дня покоя вам не будет», — озвучила общую мысль во время отделенческой пятиминутки старшая медсестра. — Так оно и есть! Не забывайте, что у него мать цыганка. А цыганские проклятья — это вам не ля-ля-тополя, это серьезно. Мою тетку цыганка на рынке прокляла, так ее на следующий день парализовало.
— Цыганку? — спросил Майор.
— Тетку. — Старшая медсестра посмотрела на начальника тем специфическим взглядом, каким медицинский персонал смотрит на умственно отсталых. — Девять лет в лежку лежала.
— Я в эту проклятую ординаторскую даже днем не войду, не то что ночью! — сказала одна из невропатологов. — На сестринском посту истории писать буду. И спать в коридоре стану во время дежурств!
— Неприятно, очень, — поддержали остальные. — Нервирует, и вообще неспроста все это. Добром не кончится.
Вообще-то, врачам полагается быть материалистами, но на самом деле никто так сильно не верит в мистику, как врачи. Уж очень много непонятного и необъяснимого встречается им в ходе работы. Здоровые люди вдруг ни с того, ни с сего умирают, и при вскрытии патологоанатом не может найти причины смерти, пишет дежурное: «Острая сердечно-сосудистая недостаточность». А неизлечимо больные вдруг выздоравливают в тот момент, когда их положение кажется абсолютно безнадежным… Что это, если не мистика? А потом Мотыльков та-а-ак сверкал своими глазами, когда проклинал, та-а-ак сверкал! Однозначно — не к добру.
— Да что вы словно дети! — хорохорился Майор. — Верите во всякую чушь. Он где-то динамик в ординаторской спрятал, с мощным аккумулятором, которого на несколько недель хватает. Давайте искать!
В идею с динамиком поверили, поскольку Мотыльков был на все руки мастер, что среди врачей великая редкость. И телевизор мог починить, и шкаф из досок сделать, и коробку передач поменять, а бывшей заведующей даже починил фамильные настольные часы, которые не работали с осени 1941 года.
Ординаторскую перевернули вверх дном, разобрали столы, тыкали вязальной спицей в диван, чем его напрочь испортили, даже отодрали плинтусы и сняли линолеум…
Ничего не нашли. Приуныли пуще прежнего. Майор получил выговор от главврача за разгром в ординаторской. Сдуру он пригласил главврача провести ночь в ординаторской и послушать вой.
