— Вы хотите сказать, что родители давали вам знать о себе?
— Да.
— Неужели? — заинтересовалась Наталья Романовна.
— Мне мама снилась. Дважды. Второй раз — совсем недавно. Какие-то сумерки… Я часто вижу сны, где все происходит будто в сумерках. Не ночь, но и солнца нет. И в этот раз — тоже. Мы с мамой за столом. Не ужинаем, а просто будто бы сидим. А мне обидно так! Это я на нее во сне обижаюсь. И я ей говорю: что же вы с папой в тот раз меня оставили? А она на меня посмотрела и отвечает: ты не переживай. Скоро мы встретимся, скоро мы к тебе вернемся.
— Вернемся, — эхом повторила Наталья Романовна.
Значит, она поняла, что именно хотела сказать Люся. До нее дошел скрытый смысл услышанной Люсей во сне фразы.
— Понимаете? — сказала Люся. — Она сказала: «Вернемся»! Если бы она сказала: «Скоро ты к нам придешь»… Или даже «Скоро ты нас снова увидишь»… Это было бы страшно! Это означало бы, что их нет, и я к ним умру, я приду, и мы снова встретимся. Если бы она так сказала, то уже никакой надежды. Но я точно помню, что было — «вернемся!» Вы можете смеяться надо мной. Вы, может быть, во все это не верите…
— Я верю.
Люся посмотрела на свою собеседницу, пытаясь понять, насколько искренне это сказано и не из вежливости ли Наталья Романовна произнесла «верю», но женщина продолжила:
— Я верю, что мы способны чувствовать на расстоянии. У меня однажды… чудесный вроде бы день… все очень хорошо… я прекрасно помню, что была в тот день абсолютно счастлива… Такая взвинченность легкая, я просто знала, что все будет хорошо. И вдруг я знаю, что хорошо уже не будет. Ощущение беды. Причем не постепенно тревога накапливалась, а я в одно мгновенье поняла, что случилось несчастье. Вот секунду назад все еще было нормально, а теперь уже все, конец, катастрофа… Это был самый дорогой, единственный близкий мне человек. У меня во всем мире никого, кроме него, не было. И вот его не стало.
Наталья вела машину, но вряд ли видела отчетливо дорогу перед собой. Слезы катились по ее лицу, и Люся тоже заплакала. До сих пор она по отношению к Наталье Романовне балансировала на грани между «верю» и «не верю», но в эти мгновения все изменилось. Беды сближают, и учат состраданию.
— Не надо плакать, Наташа! — всхлипнула Люся. — Разобьемся!
* * *
Они промчались через Санкт-Петербург, останавливаясь только на светофорах. Город скрывал свои морщины в сумраке редких фонарей. Он медленно умирал и не хотел, чтобы люди это видели — хотя бы ночью.
