Илья не ответил. Противно отвечать. Во всё, его окружающее, Илья поверил сразу — головная боль отрезвляла, но принять не мог. Это ж надо! Его — в рабство! А ничем иным это и быть не может.
— Не п-понял он, — за Илью ответил Ждан, — у них там всё не т-так.
— Разберется, — Гонт думал о чем-то другом — не об Илье и его проблемах, щурил глаза, высматривая в тумане звача; нервничал.
Постепенно чувствительность возвращалась к Илье. Тело прострелило болью, руки и ноги закололо стальными иголочками, так что страшно было двинуться. Илья невзначай дернулся и тут же повалился, только и успев повернуть лицо, чтоб не наесться болотной грязи.
Болото пахло не то, чтобы совсем противно, а непривычно. Мхом, стоячей, с гнильцой, водой, терпкими кустиками черники или там клюквы и чем-то еще. Тем, что нормальному болоту пахнуть не полагается. Какой-то химический запах, который Илья узнал, но назвать не мог. Почему-то казалось важным вспомнить его. Вот вспомнит, и сразу всё закончится.
Толчок в бок добавил внутренних ощущений и настроил на реалистический лад. Не закончится. Не сейчас.
Илья оперся на локти, согнул колени, ухватился за кривую сосенку и поднялся. Сам. Нечего давать лишний повод этим торговцам чувствовать свое превосходство над ним. Пусть уважают.
Гонт кашлянул, сплюнул в сторону и утер рот ладонью.
— Не видать?
— Идет. С-слышу.
Быстрые чавкающие звуки, и почти сразу из тумана появился человек в буром, мокром по подолу балахоне. Гонт оживился.
— А-а-а, вот и Здрав. Ну, как прогулялся? Или искал чего? Сказал бы нам, мы б пособили!
Звач что-то буркнул на нарочито-веселые слова Гонта, махнул рукой и быстро пошагал, прыгая с кочки на кочку, помогая себе палкой.
— Постой, Здрав! — голос Гонта вдруг стал неприятным. — Мы не одни. Память отшибло, что ли? Или долей поступишься?
Здрав оглянулся, приподнял верхнюю губу, открывая зубы, и хрипло зарычал.
— Так что? — Гонт говорил с нажимом, так что Здрав посчитал нужным ответить.
— Стражники, понял! Не знаю, кто выдал. Всех повяжут, разбираться не будут. Избавляйся от пришлых.
Девушка вдруг завыла. Ждан мигом влепил ей пощечину, опрокидывая на спину:
— Молчи, д-дура!
— Не прав ты. Не пра-а-ав, — протянул Гонт, обращаясь к Здраву. — Сам знаешь — договор. Мне этих людей довести надо, иначе — конец. Ты-то в любой момент свалить можешь — тебе ничего не будет… Коли я не скажу.
Звач дернулся, как от боли. Скрежетнул зубами.
— Тогда поднимай этих. И быстро.
