показывал, что сочинил сам, слушал сочинения других и иногда выступал с
критикой. Первое такое выступление, как вспоминал Меерович, вызвало у
присутствующих шок. Будучи только что принятыми в члены СК,
Меерович и А.Л. пришли на заседание секции, где играл свое сочинение
один «официальный» композитор. В ходе обсуждения председатель
обратился с предложением выступить также и к молодым участникам
заседания. А.Л. встал и сказал: «Мне никогда еще не доводилось слышать
более омерзительной музыки». Со своей стороны, идейно выдержанные
композиторы не оставались в долгу. Так, в середине 50-х годов, после
прослушивания одного из сочинений А.Л. на симфонической секции,
поступило предложение «дать Локшину по рукам». Потом, правда, автор
этой фразы бежал за А.Л. с извинениями и выражениями восхищения его
музыкой…
А.Л. много писал для кинофильмов и театральных постановок, потом
переделывал эту музыку в сюиты для оркестра Радио. Так он зарабатывал на
АВТОБИОГРАФИЯ КОМПОЗИТОРА И ДОПОЛНЕНИЯ К НЕЙ
18
жизнь. Однако, добиться исполнения своих собственных, никем не
заказанных произведений удавалось А.Л. с большим трудом, так как он
выбирал стихи для вокальных партий « не созвучные моменту» (см. статью Р.
Баршая «Памяти друга»), никогда не занимал никаких должностей в Союзе
композиторов и был начисто лишен способности к саморекламе. (После
смерти А.Л. у Мееровича это вызвало даже возмущение: «Ну вот, он умер, а
мы должны за него делать то, что он поленился сделать сам».) Не оставляла
его своим вниманием и чуткая цензура. Вот несколько штрихов.
В 1962 году, на закате хрущевской оттепели, А.Л. написал
комическую ораторию «Тараканище» на стихи К. Чуковского, которую
должен был исполнить оркестр Радио под управлением Г. Рождественского.
Но перед самым исполнением сочинение запретили, потому что в лице
Воробья, склевавшего Таракана, кто-то проницательно усмотрел намек на
Никиту Хрущёва. Ну как же можно! Ведь в тексте у Чуковского сказано:
«Ослы ему славу по нотам поют», а композитор добавляет еще с героико-
комической интонацией: «Слава, слава!». Итак, сочинение запретили в 1963
году. Но его не пропустили на фестиваль «Московская осень» ни в 1988, ни
в 1989 годах. К этому можно добавить, что ни одно симфоническое
