Так продолжалось до тех пор, пока водитель не ударил по тормозам, он, не заглушая двигателя, моментально переключил дальний свет на подфарники. Автобус помаргивал габаритными огнями метрах в двухстах впереди, он остановился на обочине, возле пары бетонных столбов. Яркая луна освещала безжизненное пространство, невольно на ум приходили гоголевские “Вечера на хуторе близ Диканьки” с летающими на метлах чертями и ведьмами. Казалось, в заброшенных этих местах нечистой силы только и не хватало. Коца протер глаза кулаками, подался вперед, из дверей автобуса, наконец, вывалился знакомый Карлсон со скотного двора. Постояв немного, отодвинулся к широкому заду машины, взялся оправлять полы брезентового плаща. Вслед за ним вышел еще один мужчина лет за тридцать, в короткой дубленке. Он забежал на другую сторону автобуса, крикнув что-то водителю, начал расстегивать ширинку, но было видно, что не очень торопится. Пастух тоже не спешил становиться на свою тропу, оба чего-то явно выжидали.
— Выключи весь свет, — попросил Микки Маус. Когда автомобиль со всех сторон обступила синеватая мгла, повернулся к валютчику, кивнув подбородком вперед. — Видишь мужчину в дубленке? Это посланец от Лехи Слонка, он нарочно не спешит поссать, ждет, по какому пути тронется твой мужик, по правому боку, или по левому. Хреново, что обе дороги заровняло метелью, одни ледяные бугорки.
— Что ты хочешь этим сказать? — вскинул голову Коца. — Думаешь, что разведчик пойдет за пастухом?
— Ни в коем случае, — подельник отрицательно мотнул длинным носом. — Он только запомнит этот путь и снова залезет в теплый автобус. Его наверняка в каком-нибудь городке или рабочем поселке поджидает легковой автомобиль с сообщниками. Или он едет вслед за нами, исключать подобный вариант тоже нельзя. Тащиться за мужиком бестолку, какому дураку захочется в этой глухомани подвергать свою жизнь опасности из-за нескольких тысяч рублей.
Пастух не трогался с места, мужчина никак не мог опорожнить мочевой пузырь, автобус не закрывал двери. Наконец, мужчина резко сказал что-то пастуху, наверное, послал матом за то, что мешал ему помочиться. Тот перевернулся на месте ванькой-встанькой и по едва заметной тропе между двумя бетонными столбами засеменил в степь. Через пару минут мужчина, застегнув ширинку, бросил долгий взгляд в сторону “ДЭУ-эсперо”, притулившейся к обочине, обогнул автобус и запрыгнул в двери. И все пришло в движение, рейсовик тронулся с места, “ДЭУ” вспорхнула мотором, а пастух прибавил ходу.
