Васко не сомневался, что Мария Кристина придет. Даже если она долго колебалась, прежде чем открыть боковую дверь церкви, даже если она до крови закусывала губу, пытаясь смирить свою гордость; желание убедиться в измене мужа не позволит ей отказаться от встречи, кроме того, она верила в себя, в свой едкий сарказм и презрение, которое обязательно выразит ее тонкий рот в момент встречи с соперницей. Мария Кристина придет, да, она придет и станет разглядывать одно за другим искаженные тусклым огнем свечей лица тех, кто сидит на скамьях внизу, и тех, кто предпочитает уединение на балюстраде, где глубокие кресла с изогнутыми спинками угрожают сомкнуть железные объятия на горле у безбожников; она станет присматриваться к каждому профилю, каждому затылку, каждому жесту, стараясь уловить любой едва заметный знак, и так как никто не отзовется на ее молчаливый призыв, она разволнуется еще сильней и рана в ее сердце раскроется еще шире, а в это время Жасинта, уверявшая, что она боится трав молчания, прорастающих в ней самой, заживо ее погребая, будет изучать ее оценивающим и настороженным, как у дикаря, взглядом. Мария Кристина обязательно придет. Должна прийти. Дрожа от ледяного холода, под звуки органа, которые поднимаются из неведомых недр по серебряным трубам, радостно прославляя сияющий свет небес за окнами, льющийся на главный алтарь, на пламенеющие балдахины из дамаста, и полумрак, где произрастают травы молчания, она узнает правду. Сколько бы ни пришлось ждать. Однако, как бы зорко ни вглядывалась Мария Кристина в каждого, кто входил и выходил из церкви, даже в тех, кто никак не мог быть похожим на ту, что звонила, от внимания ее ускользнула дама в трауре — стоя за колонной, напоминающей старое дерево, она следила, раздув ноздри, за безуспешными поисками соперницы. Жасинта. Та самая Жасинта, которая через несколько часов, в комнате Барбары, зардевшись от возбуждения, скажет: «Ты спрашиваешь, ношу ли я траур и в душе? Нет, дорогой, в душе моей траур окрашен в цвет твоего желания», — и тут же из черной одежды возникнет ее теплая нагота в розовом и влажном сиянии, словно только что после ванны.
С каких пор Мария Кристина начала подозревать, что Жасинта, или главным образом Жасинта, стоит на ее пути, пытаясь обольстить Васко? Вероятно, с тех пор, как… Размышления Васко прервал шум, обрушившийся на него, точно гроза. Испуганные голуби быстро попрятались за крышами домов, и в небо взмыл, выбрасывая из жабр струи дыма, семичасовой самолет.
