Но Кузьмич не дал сказать ни слова. Мелкими шажками зачастил он впереди Сохатого, подскочил, опять подмигнул заговорщицки и понес такое, что Игорь оторопел.
— Нет, ер-майор, ты посмотри на этого орла, Афанасьевич! Трактор в один прием угробил! Нам из города всякую шушеру гонят. На тебе, боже, что мне негоже. Небось начальник его думает, он тут хлебушек растит, землю ворочает, трудовой героизм показывает, а он технику испытывает на излом. Говорил тебе, Афанасьевич, на хрена мне напарник, один буду плужить день и ночь, у меня любое дело из рук не вырвется, сам знаешь…
Бригадир руку Кузьмичу на плечо положил, придавил слегка:
— Подожди тараторить, дай человеку объяснить…
— А чего ему объяснять, Афанасьич? — снова молоденьким петухом залился Кузьмич, подмаргивая Игорю. — У него объяснение короткое, молодой да зеленый, блажь в голове ходит, небось хотел в речке искупаться, днем парило, сам знаешь. Да вместо себя трактор искупал, в бучило загнал…
Почувствовал Игорь, как в дрожи заходили руки, в горле спазмы — не протолкнуть, шаг сделал к Кузьмичу. Тряхнуть бы его сейчас, чтоб душа выскочила, но бригадир его намерения разгадал, между напарниками встал, спокойно сказал:
— Ты, Кузьмич, не заводи парня, видишь, не в себе он. Пережил, наверное, много. Дай ему успокоиться, в себя прийти. Завтра будем решать, что и как, — и зашагал по-журавлиному к мастерской.
— Это ты правильно решил, ох, правильно, — вслед взвизгнул Кузьмич, — не голова у тебя, а сто рублей прибытку. Пусть, пусть парень успокоится.
Игорь подождал, пока бригадир скроется в мастерской, схватил левой рукой Кузьмича за рубаху, притянул к себе, ощущая под пальцами дрожащее тело, сказал, как выдохнул:
— Успокоиться даешь, гад?
Кузьмич резко присел, рубашка его противно треснула, и Игорь разжал руку. Отскочив в сторону, напарник уже другим, не игривым, а слезливым голосом зачастил:
— Ты, Игорь, эти замашки брось, чуть что — в морду! Я тебя по-хорошему прошу — возьми мой грех на душу. С тебя взятки гладки, а меня Саня Сохатый со света сживет за новую машину. А я завтра утром встану и сделаю эту проклятую муфту, комар носа не подточит, Христом-богом прошу, а, Игорь?
— Значит, исправишь?
— Как пить дать! Ты уж зла не помни, что бригадиру наговорил. Сам понимаешь, святая ложь во спасение. Ты завтра еще спать-почивать будешь у бабки своей Спиридонихи, а трактор будет как часы, — и засмеялся дребезжащим смехом.
* * *
Бабка Спиридониха растолкала Игоря часов в шесть утра.
