Роман «Лолита» Набокова показывает это разрушающее, иммигрантское сознание и даже в чем-то ветхобиблейское, ибо начало его – парафраз «Песни Песней». Да, господа иммигранты – анархисты, да, сенсуалисты – дураки. Это, можно сказать, антисемитский роман.
Русский человек, заехавший в Швецию и оставшийся там, как мне известно, презирает шведов. Но в Россию вернуться не спешит, потому как это невыгодно. За счет шведов «легче прожить». Вот будет в России лучше, чем в Швеции, тогда можно в Россию вернуться. Таков он – обыватель, иммигрант, анархист. И таков он – шовинист и фашист. Просто одна медаль с разными изображениями на одной и другой ее стороне. В зависимости от времени и места, можно поворачивать ее то одной стороной, то другой. Сущность же всего этого: какая-то ущемленная власть, какая-то садомазохистическая страсть. Может быть, от рождения даже, от дурной народной культуры, а может быть, это просто какая-то месть инородца, не живущего на родине, за его унижение. За границей приезжий (иммигрант) все же чувствует сначала какое-то унижение.
Помню, искупались мы, деревенские мальчишки, в мае в реке. Лед еще вдоль воды по берегу лежал. Мне было шесть лет, а моему троюродному брату Леньке было четыре года, остальным двоим тоже пять-шесть лет.
Стоим за деревенской баней, греемся на солнышке, рассматриваем детские письки, сравниваем – у кого больше… У моего троюродного и самого младшего брата оказался «петушок» больше, чем у остальных. Сам же он был маленький, плюгавенький, кривоногий – от бедности детства военных и послевоенных лет. Год был сорок шестой и весьма скудный, особенно для троюродного брата, у которого отец погиб «на фронте».
Впоследствии в шестидесятых годах, когда я уже жил в Ленинграде, мой троюродный деревенский брат, уйдя в армию, вдруг ни с того ни с сего начал писать моему отцу, подполковнику в отставке, письма, в которых важность и самосознание любящего службу солдата говорили о какой-то вдруг проявившейся властности. Этой властностью, только в большей мере, был исполнен мой отец, двоюродный дядя моего троюродного брата. Вот в какой форме писал отцу этот деревенский парнишка: «Во первых строках своего письма, Владимир Сергеевич, хочу сообщить, что я служу хорошо, как и положено солдату…»
И кончалось каждое письмо следующим пассажем: «Передайте большой солдатский привет вашему родному сыну Владимиру».
Мне было двадцать два года, я читал эти письма к отцу и внутренне хохотал: «Это Ленька-то так важно пишет. Это тот, с которым мы за баней в детстве мерили, у кого “петух” больше. Очевидно, он потому так пишет, что он служивый, он любит служить. Очевидно, так проявляется родовая наша властность».
