Родители, бедные папа и мама, не добившиеся в жизни больших вершин, возлагали надежды на меня. Жаль, что я так разочаровал их…
Сейчас, когда все кончилось, надежд не осталось, я шел в недоумении по улицам и глупо улыбался — смешно было вспомнить недавние сумасшедшие мечты.
Что делать, виновата наша идеальная система образования и профессиональной ориентации, которая, как пишут в рекламных проспектах, отрабатывалась и совершенствовалась столетиями.
До семнадцати лет мы не имеем ни малейшего понятия, что из нас может получиться. Занятия в школе, спортивные классы, экскурсии в музеи, близлежащие заповедники, кружки по интересам — каждый волен посвящать себя чему угодно, в рамках, конечно, программы, набираясь разнообразных знаний и интеллекта. До семнадцати лет — никакого разделения на умных и глупых, ленивых и трудолюбивых, бездарных и талантливых — все равны.
Потом: последний звонок, торжественное собрание, бал, к которому положено иметь строгие причудливые одежды прошлых веков — таков обычай, — и трехмесячные испытания.
Вот они-то решают все. Профессии вселенной, по значимости и престижу, разделены на двести категорий. В самую верхнюю, двухсотую, входят администраторы планет и прочие неимоверно высокие начальники, потом тянутся другие высокопоставленности: директора компаний, руководители научных конгломератов, отраслей промышленности, начальники административных единиц первого и второго деления. Далее по шкале идут остальные профессии, начиная от координаторов процессов, редакторов мировых программ информации и кончая уборщиками общественных помещений… Предрасположенность определяют в «центрах ориентации». В каждом мало-мальски крупном городе есть такой центр. Выпускники школ к первому марта съезжаются к своему центру и сначала проходят испытания по категориям от «двухсот» до «ста пятидесяти». Среди двадцати семи парней нашей группы в нее не попал никто…
Для меня это было разочарованием. Я был уверен, моя предрасположенность выявится в первой же проверке. Когда двое мужчин в белых халатах — с коэффициентами «семьдесят» — провели меня в комнату испытаний, о которой я так много знал из книг, фильмов, по рассказам отца, посадили в кресло, обтекшее меня так, что я погрузился в него, я был уверен: матовое табло через положенные три минуты загорится буквами — «предрасположенность положительная, дальнейшее уточнение».
Невероятной сложности машина, секрет которой до сих пор не могут понять ученые, доставшаяся в подарок от одной из редких космических встреч с братьями по разуму, — за двести сорок секунд разберется во мне, откроет мою исключительность, отличность от громадного большинства выпускников и узаконит ее.
