– Знаете, я в растерянности, – задумалась Алиса. – О роде своём я хорошо осведомлена. – Она выпрямилась в кресле. Её руки твёрдо легли на подлокотники. – Мои родственники, пока были живы, много архивов подняли. И даже составили семейное древо с именем и информацией о каждом, начиная с середины восемнадцатого века. Вроде неизвестных и забытых не осталось, такая работа была проведена… многолетняя… Но всё может быть… – и Алиса поднялась, взяла сумочку, бросила взгляд в зеркало… вздохнула, покосившись на потерявшее макияж отражение, и откланялась.
Я проводила её к двери, вернулась в кабинет, провела рукой по деревянной панели, прислонилась щекой к дубовому косяку. Наш дом, наш чудесный, счастливый дом, проект которого мы сочиняли 9 месяцев – вынашивали, как ребёнка. В сердце плеснуло тоской. Я зажмурилась, заталкивая слёзы назад, и села к рабочему столу. А через 10 минут под окном провизжали тормоза, и не успела я, стучавшая по клавиатуре, заполняя файл на клиентку, поднять бровь – что это? – Алиса вихрем влетела в кабинет, опередив растерявшуюся Люсьену Карловну. За этим экзотическим сочетанием скрывается наша кума и помощница по хозяйству, коренастая, рыже-седая деревенская женщина с добрым сердцем и ворчливым характером. Папеньку её на большой пьянке по случаю рождения наследника – первого парня после шести девок – нарекли в честь Карла Маркса. А когда тот в своё время стал отцом, его романтичная супружница выбирала из Снежаны, Анжелики, Антигоны и Эвелины, так что Люсьена – это был вполне такой себе вариант. Люся обычно встречает посетителей ещё на крылечке. Однако в этот раз через полминуты, едва она успела нажать кнопку открывания калитки, как входная дверь хлопнула – и по нашему маленькому холлу вихрем плеснули белые юбки.
– Донара Зурабовна! Меня вдруг осенило! Я так чётко поняла сейчас, кто у нас вычеркнут из родовой памяти! Ведь всё, что я рассказывала вам, оно не напрямую относится к роду мамы, маму воспитывал отчим, и вся информация, что об этой линии собрана, ну и о дедах его и прадедах – те родные все, кровные его! Маминого отчима!
Она подбежала к окну, почему-то выглянула наружу, посмотрела налево, направо, вниз – липовая роща, пруд, клумба – вернулась к столу:
– А вот отец – об её отце никто ничего не знает и не говорил никогда! И я хорошо помню, что когда мы составляли родовое дерево, личность маминого отца старательно обходили стороной! Там определённо есть какая-то семейная тайна… о нем точно никто ничего не знает, а кто знал, всю жизнь молчал… бабушка например, мамина мама! Вот, я поняла, я чувствую, что это то самое!
