Может, он имел в виду совсем другое, и она не так все поняла? И она действительно наворотила сегодня дел, влипая в одну неприятность за другой. Может, пришло время подождать, не рубить с плеча? Палец сменили губы. Прикосновения — сперва осторожные, а потом все более уверенные. Знакомая волна возбуждения прокатилась по коже. Как бы Дженни ни относилась к ди Форкалонену, ее тело словно не могло не реагировать на его близость — всегда однозначно и одобрительно.
— Сладкая… — прошептал Раум, отрываясь от нее с явной неохотой.
— Дженни-конфетка.
— Отпусти меня, — попросила девушка. — Я хочу домой.
— Будет тебе «домой». Позже, — он снова ощупал ее локоть, и Дженни поняла, что ушиб почти прошел. Хвала регенератору и природным способностям оборотня. — Ну вот — другое дело. А теперь — заслуженное наказание.
С этими словами он потянул девушку на себя и уложил животом на свои колени, вывернув руки за спиной. Дженни, сперва не сообразившая к чему эти манипуляции, отчаянно забилась.
— Больной ублюдок! Не смей! От ярости и обиды даже слезы навернулись на глаза.
Мысленно девушка горько пожалела, что не впилась ему в лицо зубами мгновением раньше. Целоваться он полез, придурок! — Детка, но ты же виновата, — раздался над головой глумливый голос.
— Ведешь себя, как глупый ребенок, а детей надо воспитывать.
Мужские руки задрали юбку, стянули трусики на бедра, и девушка всхлипнула. Нет, она не боялась боли, но сам факт, что что самый отвратительный парень на свете делает с ней это — нагло, бесстыдно, без ее на то согласия, и что сейчас он будет шлепать ее, словно маленького ребенка, заставляли Дженни чувствовать себя униженной. Ей хотелось зарыдать от злости и бессилия, но она поклялась, что не доставит этой скотине такого удовольствия.
— Обычно наказанный считает удары вслух, чтобы случайно не получить больше, чем нужно, — весело заметил демон.
— Но ты ведь считать не будешь, Дженни-упрямица? — Да я скорее сдохну! — Так и думал.
Она съежилась, ожидая удара, но вместо этого пальцы лишь осторожно коснулись кожи. Ладони охватили упругие ягодицы, погладили сжали… По коже против воли пробежала дрожь, вспомнилось, как Раум ласкал ее в ванной. И его грубоватые, но такие сладкие прикосновения в пустом кабинете.
Раум тяжело выдохнул сквозь зубы и снова погладил нежную кожу. Вид этой девушки — связанной, беспомощной, разъяренной и распаленной сводила с ума, заставлял желать совершенно иного. В конце-концов, Раум никогда не был большим любителем телесных наказаний, предпочитая моральное доминирование.
