— Конечно, впереди. Она же ещё не родилась.
— Сильно сомневаюсь, что я столько проживу, — улыбнулся он. — Айвазовский, кстати, умер в восемьдесят два.
Лера тяжело вздохнула, тут же вспомнив о своих родителях.
— Прости, я даже не спросил, как отец, — прочитал Кирилл её мысли. Его ладонь легла ей на плечо и легонько сжала. Теперь Лера от неожиданности сделала слишком резкий вздох.
— Ему пятьдесят восемь, — выдохнула она. — Он даже до пенсии ещё не дожил, — она опустила взгляд на уложенный «ёлочкой» паркет. — Плохо. Уже не приходит в сознание.
Она сняла его руку со своего плеча и сжала в своих ладонях.
— Мне кажется или ты какой-то подозрительно горячий? — она отпустила руку, а потом подняла на него взгляд. И только тогда заметила и нездоровый румянец, и какой-то болезненный лихорадочный блеск в голубых глазах Кирилла.
— Есть чуть-чуть, — приложил он тыльную сторону ладони к своему лбу. — Простыл, похоже, вчера. Так замёрз, что до сих пор немного знобит.
— Может, вернёшься в гостиницу?
— Да прекрати ты, — отмахнулся он. — Мы одну картину посмотрели.
— Две, — справедливости ради отметила Лера и показала за спину, — сейчас посмотрим на «Помпеи» и езжай.
— Не выдумывай. Когда ещё тебе удастся выбраться в музей с таким гидом, как я? — он улыбнулся и сел на уютный диванчик, обитый красным бархатом, предложив Лере присоединиться.
— А про Брюллова ты что-нибудь знаешь? — не стала она спорить.
— Конечно, — он посмотрел на неё сверху вниз, а потом показал рукой в левый угол картины. — Что вот здесь он изобразил себя, ты, наверно, в курсе?
— Первый раз слышу, — честно призналась она. — А что ещё?
— Он написал эту картину после посещения Италии, где лично бродил по руинам Помпеи, — Кирилл почесал затылок. — Что же ещё? Графиня Самойлова, с которой у него в юности были романтические отношения, изображена здесь трижды: с двумя детьми, разбившаяся насмерть на дороге и с кувшином на голове.
Кирилл показывал рукой.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Я очень любознательный, — он хитро улыбнулся.
— Сознавайся.
— Честное слово, не в чем, — пожал он плечами. — Наверно, память хорошая. Вот про Брюллова, например, нам рассказала гид в Помпеях. Я и запомнил.
— Понравилась?
— Кто? Гид? — засмеялся он. — Нет, на мой вкус — худовата. Но книжка у неё была классная. Там на каждую фотографию руин накладывался сверху полупрозрачный пластик, где был прорисован оригинал, как это могло бы выглядеть до извержения Везувия. Жаль, не продавалось таких, я бы купил.
