Черная моль | страница 29
Потом другой ученый, итальянец, которого звали Ладзаро Спалланцани, решил проверить это на практике. Он выковырял нескольким летучим мышам их крохотные злобные глазки и запустил в темную комнату с остальными зверьками. И выяснил, что слепые летучие мыши ориентируются ничуть не хуже зрячих. Чем блестяще подтвердил гипотезу Хирама.
Мне нравятся ученые. Они что-то делают, потому что у них есть на это причины. Они узнают новое, потом применяют это новое на практике. Ты понимаешь. Синильная кислота, пластик, расщепление ядра. Все, что движет нас вперед.
Логан немного отпивает из бокала.
— Но есть еще темные люди. Суеверные, тупые крестьяне. И потому что они тупые, они злобные. И потому что они злобные, они боятся сглаза, верят в приметы и живут в ожидании чуда. Украинские и польские крестьяне, когда ловили летучих мышей, прибивали их к стене над дверью. На удачу. В этом не было никакой логики. Бедных тварей просто брали и прибивали к стене. Живьем.
Хотя по большому счету, какая разница несчастной летучей мыши, умрет ли она ради науки или потакая чужому безумию?
Что скажешь, Питер?
Логан с бокалом отходит от стены, на которой распят Питер Флеминг. Трехдюймовые гвозди вбиты в запястья и пятки посла Ее Величества. Из-под рыжих бровей с неукротимой злобой смотрят налитые кровью глаза.
— Впрочем, ты можешь ничего не говорить. Мне все равно не интересно. Мне просто нравится смотреть, как ты висишь.
Глава 11. Когда в Стамбуле стригут ногти
Заголовки английских таблоидов: «Типично турецкое убийство», «Licence to kill Fleming», «Аллах и Трамп одобрили это», «Турецкие сладости и гадости», «Reject Erdogan!», «Питер Флеминг умирал три дня!», «Oops, they did it again. Американцы убили посла в Турции… опять», «It means WAR».
На фотографиях — прибитый к стене Флеминг с головой, склоненной к правому плечу, шляпки окровавленных гвоздей крупным планом, рыдающая жена с кудрявым сынишкой, злобно оскалившийся Эрдоган с застывшей на нижней мясистой губе капелькой слюны, внезапно танки.
— Все наши знакомые имеют склонность как-то причудливо умирать, — говорит граф Елене, сидящей напротив него за большим столом.
— Марко, — с легким укором говорит Елена. — Это цинично.
На ней красное платье из очень тонкой ткани. Граф делает вид, что не слышит:
— Джулиан, Паоло, Питер… Какое совпадение, все твои любовники.
— О, дорогой. Я думала, Питер твой любовник!
Граф поднимает глаза, видит ее смеющийся рот, очерченную платьем грудь. С грохотом отодвигает стул. Елена смотрит на него с веселым изумлением.