Черная моль - Андрей Юрьевич Агафонов

Рим! Рим! Кажется, там я покупал хорошие сигары.

Р. Киплинг

В одном из домов на Виа Дей Кондотти, в одном из тех домов, которые были слишком известны на протяжении столетий, а теперь не привлекают даже мимолетного внимания пресыщенных древностями туристов, у пустого и темного камина сидел, сутулясь в плотнеющих сумерках, мужчина с конвертом в руке. Изредка он коротко взглядывал в сторону окна, откуда периодически доносились автомобильные клаксоны или женский смех. Сидящий у камина заметно нервничал, его тонкие белые пальцы похрустывали, кончики ушей тревожно шевелились.

Наконец двери распахнулись, и темную комнату залило светом из дверного проема. Послышалась музыка — где-то в бесконечной анфиладе комнат играл камерный оркестр.

На пороге стояла женщина в длинном черном платье, с посеребренным лифом, серебряным пояском и открытой спиной. На груди ее поблескивала серебряная брошь в виде вопящей от ужаса летучей мыши.

— Синьора! — вскочил посетитель и хотел было подойти ближе, но был остановлен повелительным жестом руки.

— Письмо, — невыразительно сказала женщина.

Не смея нарушить запрет, мужчина как можно дальше вытянул руку с письмом и даже встал на цыпочки.

Взяв двумя пальцами конверт, женщина вскрыла его длинными острыми ногтями, покрашенными в алый цвет, и вытащила маленький плотный кусочек картона, на котором было написано лишь несколько слов — как видно, не латиницей.

— Ждите здесь, — сказала женщина слегка потеплевшим голосом, — вам все принесут. И спасибо.

Дверь захлопнулась. Стало темно.

За окном пронзительно вскрикнул ребенок. Посланец вздрогнул и обернулся.

В камине заплясали языки огня. И языки света от камина поползли к его ногам.

Перед тем, как вернуться в залу, она засунула письмо за корсаж.

— Где ты была, милая? — обернулся к ней муж, скользнув взглядом по ее груди. — Мы как раз обсуждаем с Питером, что происходит в России.

— В бывшей России, граф, — слегка соболезнующе ухмыльнулся посол Ее Величества, — в бывшей России.

— Сожалею, но мне неинтересно, — холодно улыбнулась графиня. — Однако вы, мальчики, можете умничать хоть до рассвета, я не обижусь. Спокойной ночи, Марко.

Она провела ногтями по лицу мужа, едва взглянула на Питера и направилась в свою спальню. Мужчины смотрели ей вслед, не в силах оторвать взгляд от обнаженной спины и царственных бедер, прикрытых тонкой черной тканью.

— Вот сучка, — выругался вполголоса посол. Граф оглушительно захохотал и хлопнул рыжего посла по плечу так, что тот покачнулся: