Послышались аплодисменты и знакомый бас произнёс:
- Вот так-то! И прямо в глаз, так что шкурка целой осталась. А знаете, почём нынче на ярмарке цельная шкурка лесогорского козерога? В общем, удачный поход был...
Довольно потирая руки, Блэйк Доброхот подошёл к доске, одним мощным рывком выдернул свой нож и, подбросив его разок в воздух, сунул в ножны у себя на поясе.
Я огляделся. Передо мной была кухня. Рядом у стены располагалась плита с несколькими почерневшими чугунными котелками и сковородками. Над плитой на стене помещался шкафчик соснового дерева, снизу доверху заполненный глиняными горшками, тарелками, мисками, ножами и прочей кухонной утварью. Вдоль стен стояла ещё пара шкафов и буфет с посудой. На опрятных полочках были аккуратно расставлены корзины и бутыли с припасами.
В противоположной от меня стене было прорезано широкое створчатое окно. Возле него располагался покрытый белой скатертью прямоугольный стол, на котором виднелись остатки сытного ужина. За столом сидели мельник Брэм и два его старших сына. В соседнем углу за столом поменьше жена мельника в круглом медном тазу оттирала жёсткой щёткой грязную посуду. Мельник - полный краснощёкий усач с блестящей лысиной и смеющимися глазами сидел в полразворота у стола и потягивал из кружки ячменное пиво. Тед и Гэлл, сидящие рядом, на длинной скамье у окна, во все глаза глядели на охотника. Во взгляде Теда не было ничего кроме восхищения. В то же время его старший брат смотрел напряжённо и неуверенно, возможно опасаясь, что охотник в качестве следующей тренировочной мишени изберёт его.
Едва глянув на аппетитную, невыразимо соблазнительную кучу объедков на столе, я вновь ощутил приступ острой зависти к живым за то, что они могут беспрепятственно вкушать благословенную пищу, не страдая от вечного голода и жажды. Однако все мысли о еде и глобальной несправедливости мироустройства тотчас вылетели у меня из головы, поскольку в этот же миг я увидел чернокнижника. Липовый монах тихо и скромно восседал на трёхногом табурете чуть в стороне от стола, слева от окна. Угол, в котором сидел злодей, наполовину скрывался от меня за одной из полок с кастрюлями, благодаря чему я и не сумел сразу его заприметить.
Колдун, как мне показалось, был чем-то озабочен. Вид у него был такой, словно он пытался и не мог придумать достойный повод, чтобы вежливо уйти, не обидев при этом хозяев. Сидя с прямой спиной и неподвижно сложенными на коленях руками, словно образцовый ученик на уроке богословия в школе, монах безмолвствовал и лишь изредка принимался нервно теребить пальцами край своей рясы, выражая тем самым внутреннее беспокойство.
