— Дамиан? — пискнула я, от испуга замерев на месте, и с трудом разобрала в его рычании, мало походящем на человеческую речь, все то же слово:
— Б-бе-ги!
Он немного присел, явно готовясь сделать прыжок. Я судорожно вдохнула, не способная подобрать слов. В горле пересохло, и я не могла ничего из себя выдавить. Все нутро замерло, дрожа в каком-то первобытном страхе. Глаза Грасаля горели, будто две зажженных спички. Его рассудок помутился, вытеснив расчетливого князя и вселив в душу незнакомое существо.
Сердце билось, готовое выпрыгнуть из груди. Шум дождя слился в какой-то глубинный звук, похожий на утробное рычание, исходящее из земли. В ушах так звенело, словно вокруг меня не переставая били посуду.
— Д-дамиан…
Он все-таки прыгнул. В последний момент я отпрянула и, хромая, рванула в сторону, забыв о жгучей, проникающей до костей боли, но Грасаль легко схватил меня и повалил на землю. Его зубы еще сильнее удлинились, и теперь рот полностью напоминал звериную пасть. Я вжалась в землю и безуспешно попыталась скинуть с себя то, во что превратился князь, но ноша оказалась слишком неподъемной. В своей жизни я едва ли поднимала что-то тяжелее кадки с водой, а советник явно держал себя в форме. Мышцы Грасаля перекатывались под намокшей рубахой, а руки грубо вцепились в меня, не позволяя выскользнуть из крепкой хватки. Дождевые капли с его дикого лица стекали на мое, искаженное ужасом.
В зеленых глазах не виднелось ничего человеческого. В них стояли лишь безумная ярость и агрессия. Злясь на собственное бессилие, я обмякла и с жаром взмолилась, надеясь достучаться до его души:
— Дамиан, взгляни на меня! Это все не ты! Дамиан!..
Князь смотрел будто сквозь мое лицо, выглядя как одержимый. Он явно не осознавал, где он и что с ним происходит. То ли от его рук, то ли от страха меня ощутимо трясло. Я вжалась в землю, уворачиваясь от острых клыков.
Когда я уже потеряла надежду что-либо изменить, поймала его озверевший взгляд и выдохнула:
— Дамиан!
В затуманенных глазах что-то промелькнуло — всего лишь маленький огонек сознания, но хватило и его, чтобы поджечь угли тьмы и вытолкнуть страшную тварь из души. Князь уже осмысленнее уставился на меня, и к нему медленно начал возвращаться прежний облик. Звериные черты исчезли, уступая место привычным и настоящим. Он замотал головой, словно сбрасывая остатки наваждения, цепляющиеся паутиной за мысли.
Я вытерла глаза, мокрые от слез. Дождь закончился, и о нем напоминали лишь последние капли, стекающие с деревьев, и смягчившийся от впитанной влаги олений мох. Сев на землю, я бессильно посмотрела на советника, понимая, что, если безумное состояние к нему снова вернется, больше не смогу сдвинуться с места.
