Луиза решила, что невольно заговорила вслух, и рассыпалась в извинениях, которые я не желала слышать. Меньше всего меня волновало, что она думает обо мне, куда важнее понять, что теперь делать. Возможно, нежданное приобретение удастся применить во благо.
«Наша кровь — сила, наша душа — расплата…» — возникли в голове слова покойной королевы. Я отбросила неприятные мысли прочь. Позже пойму, что имела в виду Илис.
Солнечные лучи едва проникали через небольшое оконце. Пылинки, повисшие в воздухе, сверкали в них, как серебряная пудра. Я протянула руку, наблюдая за игрой света и тени, а затем приблизилась к раме и с внезапно возникшей яростью дернула за решетку. Та не поддалась, напоминая мне, что я — заложница князя Дамиана Грасаля. Моя жизнь лежит в его руках, и я не в праве сама вершить свою судьбу.
Железные прутья перечеркивали будущее, ставя крест на любых планах. Передумав разглядывать пейзаж, я с колотящимся сердцем взбежала по лестнице.
Пришло время выполнить свой долг… Перед семьей… Перед царством…
В голове стучало. Я подошла к двери, которой грубо хлопнула несколько часов назад, — к двери настоятельницы, но не спешила стучать. Я слышала мысли Мевил, пишущей письмо Грасалю о моем исчезновении, буквально чувствовала, как она нервно сжимает перо, вдавливая в лист кончик, испачканный в чернилах. Одновременно пыталась абстрагироваться от громких дум остальных обитателей монастыря. Получалось из рук вон плохо. Слушая Мевил, смахнула со вспотевшего лба прилипшую пружинку волос.
Почему она решила сообщить князю обо всем только сейчас, спустя три дня? Неужели так боялась его гнева? Я осознала: да, действительно он так ее пугал. Но в то же время другие причины тоже имели место. Она хотела меня переубедить, найти раньше людей лорда Семи Скал и не дать ему узнать о моем «побеге». Шпионка действительно искренне меня оберегала. Но почему? Кто я ей?
Я постучала и толкнула дверь. В этот самый момент настоятельница собиралась опустить письмо в длинный блестящий футляр — почтомат, мгновенно переносящий важные послания на большие расстояния. Всего лишь мгновение отделяло нас обеих от гнева ближайшего советника царя. О самом отце я мало думала: скорее всего, он бы просто не узнал о своевольном поступке дочери, пока молчание не затянулось бы на слишком долгий срок.
