Шелепин быстро приходил в себя. Все это надо тщательно обдумать, но не здесь! Дома.
Александр Николаевич не знал, что раненый зверь всегда стремится в свою нору, но чувствовал себя именно им. И значит, нужно было в тишине и спокойствии срочно зализать полученные душевные раны.
– Объясните, что это было, – потребовал Косыгин, когда Шелепин покинул кабинет.
– Именно то, что вы видели. И о чем, я надеюсь, догадались. Шелепин, может, и не намеренно, нашел больное место Антонова и ударил по нему. Ну, а тот не смог сдержаться.
– Тот? Антонов? А вы тогда…
– Да. Его аватара, Скворцов. У меня лучше получается лечить здешних, я ведь и сам из этого времени.
– Знаете, а мне как-то приятнее иметь дело с вами, нежели с ним. Клавдию Андреевну ведь лечили тоже вы?
– Совершенно верно.
– Значит, мне правильно показалось. Вы, значит, лучше лечите. А тот… Антонов… он что лучше делает?
– Именно то, о чем вы подумали.
– Да уж… слушайте, а он не может перепоручить связь со мной вам? Мне будет как-то спокойнее.
– Думаю, это возможно.
* * *
Ну и дела, думал я, неспешно возвращаясь домой на «Москвиче». Это же надо было Антонову так психануть! До всей этой межвременной эпопеи он к подобным вещам относился спокойнее. А тут, в качестве меня пожив в шестидесятых, видимо, понял, что он в своем будущем не только приобрел, но и потерял. Причем потерял как бы не больше приобретенного. Да тут еще встрял Шелепин со своими претензиями… вот человек и не выдержал.
Однако тот Витя, оказывается, может показать класс, когда захочет. Или когда его припрет. Куда там моей беспомощной возне с Ионесяном! Шелепину оставались считаные минуты жизни, когда Антонов опомнился и перекинулся мной. Ну, а я успел вытащить Александра Николаевича. Стоп, но он же был «никаким» и для меня, и для Антонова! В чем тут дело?
Это смог понять только спустя минут двадцать, а заодно слегка разобрался с вопросом о кодах доступа.
Итак, каждый из нас, Антонов и Скворцов, может хранить по два кода. Но исчезают они не в момент смерти объекта, а в момент начала деструктивного воздействия. И, значит, если Антонов получил код, а потом начал убивать его носителя, но не успел, ибо в процесс вмешался Скворцов…
То, во-первых, код исчезает, освобождая место для нового, а объект остается в живых.
Во-вторых, после этого Скворцов сможет на него воздействовать независимо от классификации. «Никаким» он до того был или там «девятым», роли больше не играет.
И, наконец, спасенный таким способом отныне становится для Скворцова «десятым». Во всяком случае, Шелепин стал именно им. Интересно, а наоборот это будет работать? Например, в двадцать первом веке Скворцов начнет кого-нибудь мочить, потом клиента откачает Антонов и отныне сможет его лечить, как самого себя?
