– Пускай себе и дальше валяются! А если вы разрешите использовать их как источник каких-либо внезапно понадобившихся деталей, будет и вовсе замечательно.
– А если детали понадобятся не вам?
– Не возражаю. В ту комнату всем будет запрещен доступ только в мое отсутствие. А когда я там, можно приходить и развинчивать это железо хоть до основания.
– Тогда все в порядке, зайдите после обеда в дирекцию. Кажется, ваша карьера выходит на новый уровень. Вот только я не знаю, поздравлять вас или выражать соболезнование.
– И я тоже в сомнениях, так что не будем делать ничего.
В дирекции мне вручили латунную печать, чтобы я, значит, покидая помещение, его обязательно опечатывал, журнал учета посещений и сообщили, что приказ о назначении меня старшим инженером уже готовится. После чего я сходил в Первый отдел, где Антонов прослушал десятиминутный инструктаж про секретность, а Скворцов тут же его забыл ввиду полнейшей оторванности от жизни, и на этом последние бюрократические преграды были преодолены. Теперь мне предстояло работать головой и руками.
А вообще, конечно, Косыгин вел себя несколько странно. Не так, как я предполагал. Мне представлялось, что сначала он не поверит в развал СССР, ему придется долго и нудно таскать все новые и новые доказательства. Потом начнет злобно допытываться у меня, как это мы, сволочи, дошли до такой жизни. И, наконец, он дозреет до вопроса, как можно этот СССР все-таки сохранить. Какие, например, технологии из будущего тому смогут помочь. И моим заверениям, что в текущем виде страны никакие, вопрос тут не в производительных силах, а в производственных отношениях, он опять-таки не поверит.
Так вот, ни один из этих прогнозов не сбылся. Хоть Алексей Николаевич этого и не показывал, но я видел, что в развал страны и реставрацию капитализма он поверил сразу, в первую же нашу беседу на даче, еще до прочтения приготовленных для него материалов. По второму пункту я тоже пролетел аж со свистом. Более того, пока было полное впечатление, что он и спасать ничего не собирается.
С технологиями тоже вышло как-то странно. Зачем лично ему десяток калькуляторов – чтобы посадить народ считать цифры к реформе имени себя и Либермана? Пусть, значит, норма прибыли постулируется не как взятые с потолка двадцать процентов, а как полученные после долгих вычислений девятнадцать и девять в периоде. Сунуть ему, что ли, в один из ящиков не инженерный, а программируемый калькулятор? Пусть играется.
