— Что, очень хочется? — поинтересовался Мирный.
— Ага, — ошалело посмотрел на него Абдулла. — Хочется!
— Ну так и перехочется, — бросил через плечо Мирный и закрыл за собой дверь.
Алексей лежал на полке лицом к стене. Длинные чистые волосы его были разбросаны в беспорядке, и он действительно напоминал девушку. Когда дверь закрылась, он повернулся на полке и присел, притворяться пьяным не было больше нужды.
— Мучить будете? — спросил он с интонацией застенчивого картежника, неожиданно снявшего банк.
Возвышаясь в узком купе прямо над мальчишкой, Мирный смотрел с явным сомнением.
— А ты что, не боишься совсем? — поинтересовался он.
— Боюсь. — Светловолосый и худенький, с острым бледным личиком, более женским, чем мужским, с несоразмерно большими руками, в каком-то измятом костюме, Алексей сидел напротив бандита, ехидно заглядывая снизу вверх в его глаза.
«Если он начнет меня раздевать, — думал Алексей, и мысль его была почти спокойной, холодной, — то сразу конец. Увидит деньги, и — конец! Если взбесится, ударит, выстрелит, то, может, и пронесет меня! Он не один год на зоне отмотал, у него реакция на педераста специфическая! Если задену эту струнку, не станет он меня лапать!»
— Конечно, боюсь, — сказал он. — Если потребуешь, ботинки твои лизать буду. А раздеться, может быть, так пожалуйста! А то, может, и ты разденешься?
— Зачем это? — не понял Мирный.
— А так… Для кайфа!
— Ну, ты наглый! — протянул удивленно Мирный.
— Не знаю, я про себя так раньше не думал.
В вагоне было довольно тихо, было слышно, как прошел мимо двери сумасшедший проводник, и вдруг поезд качнуло. Вероятно, поздно среагировав на светофор, машинист начал экстренное торможение.
От толчка Мирный не удержался на ногах и повалился на полку прямо в объятия Алексея. Громко прозвенел гудок. Мирный даже не почувствовал, как худенькие пальцы отвели матросскую робу и взялись за рукоятку оружия.
Поезд не остановился. Теперь он снова разгонялся. Вероятно, опять горел зеленый на светофоре.
Пистолет тяжело подпрыгнул, как на куске резины, в полудетской выгибающейся ладошке.
— Хорошая машинка! — сказал Алексей, упирая ствол в матросскую робу.
— Хорошая! — согласился Мирный.
Он, как завороженный, смотрел на парнишку, не в силах справиться с поднимающейся внутри черной тягучей тоской.
— Ты из этого ствола гитариста убил?
— Нет, не я… — сказал Мирный. — И не из этого!..
— Тогда ладно, а то я думал, ты совсем зверь. — Ствол все сильнее и сильнее упирался Сене под ребра. — Ты ведь старшой у них?
