— Но мы же интеллигентные люди? — На Мирного смотрели сквозь стекла очков заплаканные, полные отчаяния глаза. — Мы же интеллигентные…
— Интеллигентные! Да! — согласился Мирный. — Штаны, говорю, снимай.
— А вы убийства освещаете? — спросил лысый. — Ну такие… — он разинул зачем-то рот и скривил рожу, — страшные… Загадочные…
— Освещаю!
— А он потом детективчики строчит, да? Про майора Пронина и про его собаку Джульбарса?
Женщина смотрела пристально на ствол пистолета и, когда ствол, смотрящий на ее туфлю, медленно пополз вверх по ноге и дошел до края юбки, решительно взялась за ткань и обеими руками, растопырив тонкие красивые пальцы, медленно задрала ее.
— Вас это интересует?
В другом конце вагона раздавались истошные крики и удары, что-то сыпалось под звон колес и громко раскатывалось по полу.
— Эй! — сказал лысый, и рука его метнулась к кобуре.
В раскрытой двери купе стоял проводник. Плешивый, заспанный, он моргал мутными голубыми глазами, и слюнявые губы его шевелились. Рот проводника расплылся в багровый мягкий овал, глаза округлились. Лысый хотел уже выстрелить, но Мирный сделал знак, мол, не надо.
Проводник поправил обеими руками свою синюю мятую форму, можно было подумать, что он даже не понял грозящей опасности, и, потерев большим темным пальцем смешную бородавку у себя на носу, сказал:
— Чай пить будете?
— Жорж, ты будешь пить чай? — спросила журналистка, искривив губы в улыбке.
Писатель отрицательно покачал головой.
— Два стаканчика, будьте любезны! — сказал Мирный. — Или три? — он посмотрел на лысого.
— Нет! Руки заняты.
— Тогда два!
— То-то-ва-ри-щ!.. — прошептал писатель. — По-мо-ги-те!..
Но проводник уже исчез, двинувшись дальше по вагону.
— Сопля, — сказал Мирный и дал понюхать писателю ствол своего пистолета. — Детективы. Дерьмо, а с такой бабой живет.
— А он что? — спросил лысый. — В смысле проводник?
— Он больной человек, — объяснил Мирный. — Ничего не видит, кроме светофоров, чая и постельного белья. Он даже не вспомнит ничего… Мы уже с ним работали. Алкоголик. Его показания ничего не стоят.
Проводник двигался по вагону, и действительно, ни в его походке, ни в выражении его лица не было ничего нового, необычного. Проводник просто разносил в положенное время чай. Дверь купе была чуть приоткрыта, и Алексей увидел проводника, наверное, минуты за три до того, как тот оказался перед ним.
— Вы можете связаться с начальником поезда? — шепотом спросил он.
— Пока нет! — почти беззвучно шевельнулись синеватые губы, и громко, на весь вагон, проводник продекламировал свое: — Чаю не желаете?
