– Ты полагаешь, что у Мордреда есть ублюдки? – гнул свое Мерлин.
– Десятки, надо думать.
– Надо, Дерфель, тебе – надо, – рявкнул Мерлин. – Имя, Дерфель! Имя назови!
Я напряг память. Я знал Мордредовы грешки получше многих, поскольку был наставником мальчика; впрочем, это поручение я исполнял неохотно и из рук вон плохо. Я так и не сумел стать ему отцом, и хотя моя Кайнвин пыталась быть ему матерью, она тоже не преуспела, и треклятый мальчишка вырос угрюмым, злобным выродком.
– Была одна служанка, – припомнил я, – он с ней долгонько хороводился…
– Как ее звали? – осведомился Мерлин, набив рот сыром.
– Киууилог.
– Киууилог! – прыснул друид. – Говоришь, эта Киууилог родила ему ребенка?
– Мальчика, – кивнул я, – если, конечно, малец и впрямь его, а скорее всего, так.
– И где же сейчас наша Киууилог? – продолжал допрашивать меня Мерлин, размахивая ножом.
– Очень может статься, что в здешних краях. Она не переехала в дом Эрмида вместе с нами, а Кайнвин всегда думала, что Мордред дал ей денег.
– Выходит, и впрямь был к ней привязан?
– Думается, да.
– Ну не отрадно ли узнать, что в дрянном мальчишке есть хоть что-то хорошее… Киууилог, говоришь? Гавейн, ты сможешь отыскать ее?
– Попытаюсь, господин, – пылко заверил Гавейн.
– Не просто попытайся. Преуспей! – рявкнул Мерлин. – А как она выглядела, Дерфель, эта, с позволения сказать, Киууилог? Вот ведь имечко, право!
– Невысокая, – стал вспоминать я, – пухленькая, черноволосая.
– Пока что под твое описание подходит любая британская девка моложе двадцати лет от роду. Поточнее никак нельзя? Сколько сейчас ребенку?
– Шесть, – отозвался я, – и, если память меня не подводит, волосы у него рыжеватые.
– А сама девица?
Я покачал головой:
– Симпатичная, но не из тех, что запомнится.
– Все девушки запоминаются, – торжественно объявил Мерлин, – особенно если зовут их Киууилог. Отыщи ее, Гавейн.
– А на что она тебе? – полюбопытствовал я.
– Я разве в твои дела лезу? – парировал Мерлин. – Или, может, я прихожу и задаю тебе дурацкие вопросы про щиты и копья? Или досаждаю тебе идиотским любопытством на предмет, как именно ты вершишь правосудие? Занимают ли меня твои виды на урожай? Иначе говоря, докучаю ли я тебе, вмешиваюсь ли в твою жизнь, Дерфель?
– Нет, господин.
– Вот и ты о моей жизни не допытывайся. Землеройке орла не понять. Покушай-ка лучше сыра, Дерфель.
Нимуэ к еде так и не притронулась. Она сидела мрачная – злобилась на Мерлина, не пожелавшего признать, что Артур, дескать, истинный правитель Думнонии. Мерлин не обращал на нее никакого внимания и развлекался тем, что поддразнивал Гавейна. О Мордреде он больше не упоминал и ни словом не обмолвился о том, что затевает на Май-Дане, хотя, уже провожая меня к внешним дворцовым вратам, где до сих пор дожидался Исса, завел-таки речь о Сокровищах. Черный посох друида постукивал по камням: мы шли через двор, где еще недавно толпе являлись чудесные видения.
