За разговорами не заметили, как наполнился зал. Желающие танцевать толпились вокруг оркестровой площадки. Танго и фокстроты сменяли друг друга. Наконец в привычный звуковой фон оркестра решительно вклинился звонкий голос молодого певца:
Москва златоглавая - звон колоколов,
Царь-пушка державная, аромат пирогов,
Конфетки, бараночки, словно лебеди саночки…
Эх, вы, кони залетные, слышу песнь с облучка.
Разудалая песенка вдохнула энергию, многие от столов цепочкой потянулись к танцевальной площадке. Красивый тенор с нотками грусти продолжал:
Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные.
Грациозно сбивают рыхлый снег с каблучка.
- Ну чего, как телок, хлопаешь ушами? - зашептал Жуков. - Иди скорей, лучшего случая не будет.
Ильдар поднялся и, застенчиво улыбаясь, пригласил Элю танцевать.
«Неужели это та неприступная отличница Эля, на которую я боялся взглянуть в школе? - думал он. - Да и сейчас, кажется, не могу похвастаться смелостью».
С замиранием сердца чувствовал на щеке ее дыхание, ощущал тепло ее рук. Надо было что-то сказать, поговорить с ней! Но на ум ничего путного не приходило. «Во дубина! - ругал себя Ильдар. - Но что сказать? Что давно люблю? Что все эти годы думал о ней? А если поднимет на смех? Ну и пусть! Но сказать надо… Только подумать, как это лучше сделать. Вот сейчас в спокойной обстановке за столом подумаю, затем приглашу еще раз танцевать и обо всем скажу». От этого решения пересохло во рту.
Закиров очнулся, когда солист кончил петь. Они добрались до стола. Жукова на месте не было.
- А где Сашутка? - спросил Ильдар у сидевшего по соседству Буренкина.
- А черт знает, куда его понесло! Увидел какого-то бородача, ну и ходу за ним, как охотник за добычей.
- Давно?
- Как только ты пошел отплясывать.
В душу сразу же закралось беспокойство. Александр обязательно предупредил бы его об уходе. Что еще за бородач? А может, какой-то знакомый? Решил с ним поболтать? А может…
Закиров подошел к Эле:
- Н-надеюсь, мы еще разок станцуем…
Та посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
- Конечно, конечно…
- Я на минутку, Эля. Я сейчас…
Он поспешил к выходу. Жукова нигде не было. На вопрос швейцар пояснил, что недавно вышли трое мужчин.
Беспокойство переросло в тревогу, и Закиров бросился на улицу.
Вечерняя прохлада дохнула на него. День угас, но облака, подкрашенные в розовый цвет, мягко светились в вышине. Фонари еще не горели.
Всматриваясь в силуэты прохожих, Ильдар заспешил по центральной улице. Лица причудливо расплывались в темноте. Знакомой фигуры не было видно. Куда же он подевался?
