Музыкальный ручей | страница 27

После чая мы залезли в палатку. Стучали на речке редкие катера, однообразно шумела над головой роща, одинокие, покинутые, попискивали где-то в гнёздах воронята. Так мы и уснули с товарищем, рано, ещё до заката, тесно прижавшись друг к другу на охапке зелёных веток, постланных прямо на непросохшую землю.

Утром нас разбудили вороньи крики. Я не знаю, когда птицы вернулись в гнездовье, но они уже работали, когда мы проснулись. Они летали не как всегда, кто куда вздумает, а все в одну сторону — к морю и обратно, так что на этой их воздушной дороге образовались как бы два встречных потока, и было удивительно, что птицы не сшибаются в этой толчее.

Я не дождался, пока вскипит чай, пошёл прогуляться по не просохшей ещё луговине, посмотреть, что стало.

Море вокруг острова мелкое, берег отлогий, и, когда вода уходит, далеко обнажается дно. Огромная, влажно поблёскивающая отмель, куда спешили вороны, кишела разной живностью: ползали черепахи, бороздили ил подсыхающие двухстворки, валялись водоросли, а в лужах мелькала, суетилась не успевшая вовремя уйти рыбёшка. Выбирай, что душе угодно! Вороны пировали. Они прыгали вокруг луж, пикировали сверху на копошащихся жучков и рачков, долбили что-то кремнёвыми своими клювами. Это был богатый пир. Море будто подобрело и теперь одаряло птиц за доставленные накануне неприятности.

Конечно, подарки делаются не каждый день, даже если их дарит море, но всё-таки я позавидовал: мы в это утро пили только чай…

В то утро мы с отцом уезжали к себе, в Сибирь, и решили ещё раз, пораньше, пойти к морю, чтобы походить возле него вдвоём, пока никого нет на берегу. Солнце ещё не поднялось. Далёкая гора там, на берегу, из-за которой оно должно было появиться, едва проступала сквозь синеющую дымку. Только вершина чуть обозначилась светлым и как будто плыла над этим синим, ничего не касаясь.

Отец шёл впереди, ступая по вымытому похрустывающему галечнику, и смотрел на воду, на рассыпанные там, на дне, камушки. Вода была спокойная, прозрачная — даже не сразу увидишь, где кончается берег и начинается дно. Только когда волна приподнимает воду, оно, всё сразу, будто сдвинется, покачнётся вдруг и опять станет на место.

Мы прошли до конца пляжа. Дальше начинался обрыв, со скал обвалились глыбы потрескавшегося песчаника. Они лежали и на берегу, и в воде. Отец остановился, сказал:

— Дальше пойдём?

Мне хотелось посмотреть на крабов — они жили под этими камнями.