Мне выделили большую комнату в сельском клубе. Там же находилось все необходимое для работы художника, каковым я теперь оказался. Разложил длинное полотно красной материи, и стал размечать длинные и короткие слова лозунгов, так, чтобы все слова равномерно разместилось. Оказалось — нелегкая это работа… шрифты я знал, а всякие загогулины, какие делали в артели «Трудпобут», пришлось осваивать на ходу. Первый плакат получился ненамного лучше, чем у О. Бендера. Секретарь партбюро колхоза не очень вникал в художественную ценность моей работы, а к идеологической направленности «произведения» у него претензий не было.
Хозяйка столовой, видимо, получила указания высокого начальства питать меня лучшими кусками мяса и не ограничивать при выборе пищи. Когда ухватом из горящей украинской печи вынимался глечик с борщом, в котором плавали большие куски свинины, все наблюдали, как для нас с преподавателем хозяйка отрезает лучшее мясо. Потом делили остальным. Я снисходительно наблюдал за процессом, как большой художник. Выделял «с барского стола» Толику Кузнецову, с которым мы стали неразлучными друзьями до окончания техникума.
При таком ко мне отношении пришлось напрячь свою память, чтобы правильно распределить слова второго лозунга, выделить заглавными буквами главное, и написать «Да здравствует…». Партийный бонза был в восторге, а я почувствовал себя большим колхозным мастером соцреализма. Мне отмечали 1,2 трудодня за каждый день моей творческой работы, всем остальным — 0,5 или 0,6. На меня следовало ровняться! А я не спешил.
После 7 ноября моя работа стала ненужной, и меня уравняли в правах с остальными. Зато при расчете с колхозом я был единственным, кто получил зарплату. Остальные студенты остались должны колхозу, но им простили.
Группа вернулась в Одессу и приступила к занятиям. На первом комсомольском собрании, с которого я хотел по школьной привычке уйти, оказалось, что единственный не комсомолец в группе — это я. А еще «колхозный художник», ударник…
Преподавательница высшей математики, закрепленная за нашей группой, провела комсомольское собрание, на котором охарактеризовала меня так, что я впервые в жизни чуть не заплакал, слушая о себе: «Ну такой хороший парень…». Попробовал поскромничать, дескать, не достоин, я еще покажу себя… Мою скромность отметили дополнительно. Пришлось писать заявление о приеме в члены ВЛКСМ.
Преподавали спецпредметы высокообразованные одесситы, прошедшие войну и имеющие немалый жизненный опыт. Тютчев Александр Петрович — гроза студентов техникума — преподавал электротехнику на уровне институтской программы. Иногда он учил нас и жизненным премудростям:
