С ростом популярности Пущина все больше людей стремилось лично обратиться к нему за защитой. И он никому не отказывал в помощи. Однажды пожилая старушка — вдова погибшего фронтовика, которой он помог прописать племянницу, принесла ему на работу в знак благодарности банку варенья. Самого Пущина на месте не оказалось. Член суда Кузнецов в шутку сказал этой женщине, что Пущину врачи запретили есть сладости, чтобы он не набирал лишнего веса, ведь тогда ему ходить на костылях будет еще труднее. Старушка, задумавшись немного, сказала, что она и сама так же думает, поэтому хотела поднести бутылочку водки, но племянница напугала, сказала, что за эту водку прямо из суда отправят на воронке в каталажку.
— Правильно Вам сказала Ваша племянница, — обращаясь к старушке, заметил Кузнецов, — варенье — это угощение, а водка — это уже походит на взятку. Мы Пущину Вашу благодарность передадим, и он будет рад узнать, что ему удалось Вам помочь. А баночку с вареньем, раз уж Вы ее принесли и от чистого сердца, можно оставить, он любит сладкое.
Кроме работы внештатным корреспондентом в областной газете, Пущин иногда вспоминал и о своей любви к эстраде. У него был чудеснейший бас. На смотрах художественной самодеятельности он успешно защищал честь работников суда и прокуратуры.
Известность Пущина в городе иногда шла ему на пользу. Администрация одного крупного завода прикрепила его как-то к своему магазину, в котором продавали работникам завода по себестоимости продукты своего подсобного хозяйства. Директор одной пошивочной мастерской прислал однажды прямо в суд закройщика, чтобы снять с Пущина мерку для пошива костюма. Но тут же нашлись завистники и направили анонимное письмо прямо в обком партии, мол, коммунист Пущин развел блат, злоупотребляет своим служебным положением. Зная, кто это сделал, Пущин однажды зашел в соседний кабинет, где работали «наши бабоньки», в новом, только что сшитом костюме, положил им на стол квитанцию об уплате стоимости пошитого костюма и сказал: «Когда будете писать очередную анонимку на меня, то, пожалуйста, не перепутайте название пошивочной мастерской». Те, конечно, в слезы и тут же побежали с жалобой к председателю областного суда. Алексей Силаевич, выслушав жалобщиков, весь перекосился и, с трудом выдавливая из себя слова, сказал: «Если еще одна анонимка поступит на Пущина, то я всю вашу коллегию отправлю на пенсию и не буду проводить никаких графологических экспертиз, о чем вы просите». Жалобщики пулей вылетели из кабинета председателя, но больше анонимок ни на Пущина, ни на других работников суда не поступало. Жаков при всех его недостатках, невысокой квалификации и грубости по отношению к подчиненным был человеком честнейшим и очень скромным в быту. Кстати, такими же скромными в быту были и прокурор области, и начальник управления юстиции, да, пожалуй, и большинство руководителей областного уровня.
