– Мараграс! Сафо сарка миен!? – Нарушила нашу неловкую пародию на интимную беседу женщина лет сорока, несущая с собой большую корзину набитую продуктами, опасливо посматривая на мою небритую, отощавшую физиономию.
Девушка обернулась и начала что-то горячо отвечать. Женщина же, похоже взявшая на себя роль наседки, отвечала ей, недвусмысленно показывая на меня пальцем. С сожалением признав, что на этом празднике жизни я совершенно лишний и привлечение внимания к моей и так выделяющейся персоне на пользу не пойдет, подобрав последние четыре яблока и подойдя к девушке, стоящей рядом со своей надзирательницей, кинул их ей в корзину, но через секунду, хитро подмигнув зеленоглазой, выхватил одно из яблок и отсалютовав двумя пальцами от виска, развернулся к ним спиной и бодрым шагом двинулся вдоль рядов, на ходу вгрызаясь в сочный плод. Из-за спины раздался возмущенный крик наседки и смех зеленоглазой. Я лишь помахал в ответ, не оборачиваясь, надкушенным яблоком и усмехнувшись, прибавил шаг.
Эта встреча меня развеселила и отогнала прочь, впервые за последнее время, все размышления о своём будущем в этом мире, о родном мире и о перспективах возвращения домой. Всё-таки здесь есть красивые девушки, а значит этот мир уже не так уж и плох.
Сделав небольшой круг по рынку, находясь до сих пор в приподнятом настроении, я вернулся к началу и прислонившись к столбу у коновязи, где прибывшие на четвероногих средствах передвижения покупатели могли их оставить, перед тем как пойти по торговым рядам, стал следить за происходящим, пытаясь установить соотношение цен местных денег и товаров, стараясь хоть в чём-то, наконец, разобраться. Простояв так почти два часа и почувствовав разыгравшийся голод от витающих вокруг запахов еды, я двинулся прочь. От яблока, которое я подрезал у зеленоглазой, в желудке не осталось и следа, а здесь мне не светит ни найти работы, ни купить что-то поесть, за неимением местной валюты.
Немного прогулявшись, я зашёл в небольшой парк и сев на первую попавшуюся лавочку, развязал мешок и достав кусок тыквы впился в него зубами. Проходивший мимо мужик, увидев эту картинку, что-то презрительно сказал глумливо улыбаясь.
– Укуси меня, – произнеся ему вслед своё пожелание, я с жадностью откусил ещё один кусок тыквы.
Эти беспричинные презрение и злоба, смешанная с удивлением начинали бесить. Особенно при учёте того, что на других нищих такой реакции не было. Больше всего злило то, что причин я не видел. Весь день ходил и как идиот всем улыбался, а в ответ всегда две реакции: либо презрение, либо смешанная со страхом злоба. Чёрт, это жутко бесило. Реакция не новая, в своём мире с ней тоже приходилось сталкиваться. Обычно я относился к этому с иронией. По большому счёту мне всегда было плевать на мнение малознакомых мне людей и объяснять им те или иные свои действия, нужным не считал, но всегда понимал причину реакции. Сейчас же, она меня ставила в тупик и злили не эмоции, вызванные моей персоной, а непонимание причин. «Ладно, – я проводил взглядом очередного прохожего, – за неимением лучшего объяснения будем считать, что у них тут у всех поголовно „комплекс Наполеона“ распространён». Доев кусок тыквы, кое-как приглушив голод, пошёл в направлении портовых кварталов. Там я ещё не был.
