.
Однако страшная заскорузлость и беспомощность царского правительства, неспособность выиграть войну, бессилие перед хозяйственной разрухой и надвигавшейся революцией несколько расшевелили буржуазную оппозицию. В конце 1916 года отношения «прогрессивного блока» с правительством резко обострились. Октябристско-кадетские деятели «осмелели» настолько, что с думской и иных трибун стали поносить дворцовую камарилью, критиковать царских министров. На ноябрьской сессии Государственной думы в 1916 г. Милюков, имея в виду действия правительства, многозначительно спрашивал: «Что это: глупость или измена?» Но дальше этих нападок буржуазия идти не решалась. Парламентское красноречие Милюковых было насквозь проникнуто духом маклерства и политического торгашества, преследовало одну цель — припугнуть царя, чтобы вырвать у него уступки, отвести народное возмущение в русло мирной парламентской борьбы[282]. «Мы будем говорить, чтобы страна молчала»[283] — такова была тактика думских либералов.
Русская буржуазия судорожно цеплялась за монархию, шла на сделки с ней, вела бесконечные переговоры по поводу отдельных уступок, стремясь предотвратить революцию и урвать хотя бы кусок от каравая государственной власти. Известно, что основным пунктом программы буржуазного «прогрессивного блока» было требование создания «министерства доверия», в котором наряду с царскими сановниками нашлось бы местечко и для буржуазных деятелей при полном сохранении верховных прав за царской властью. Лишь перед самой революцией кадеты заговорили о необходимости так называемого «ответственного министерства». Конституционная монархия была пределом мечтаний русской буржуазии. Но и к этой заветной цели она хотела идти только мирным, только «законным» путем. В одном из донесений царской охранки о совещании кадетской фракции IV Государственной думы в начале января 1917 г. говорилось: «Октябристы и кадеты признавали в переживаемое время единственно возможной борьбу законными парламентскими способами»[284].
И лишь полное нежелание Николая II идти на какие-либо уступки, а также его колебания между продолжением войны и заключением сепаратного мира как будто бы заставили буржуазию перейти от слов к делу. Она стала вынашивать план дворцового переворота, который должен был посредством смены царя сохранить и укрепить монархию, придать ей форму, более устраивающую лидеров торгово-промышленной России. После победы Февральской революции буржуазные лидеры не жалели красок, расписывая свое участие в подготовке дворцового переворота. На деле буржуазия и здесь проявила все ту же нерешительность и непоследовательность. М. Родзянко, например, категорически высказался против дворцового переворота, заявив, что он «до последней минуты будет действовать убеждениями, но не насилием»
