– А что с людьми? – озабоченно поинтересовался капитан. – Раненые есть?
Боцман скривился, думая, стоит ли считать неглубокие ранения или говорить обо всех.
– Четверых сильно задело, пятерых – не так, – ответил он. – С ними доктор сейчас, говорит мол, несколько дней и будут как новенькие.
– А что вокруг видно?
– Так ничего не видно, – с досадой отозвался он. – Лис и этот новый штурман пытаются что-то высмотреть, но, ни кораблей, ни берегов.
– Выпускайте птиц, – после недолгого раздумья сказал капитан. Он положил перед собой на стол небольшой компас, стрелка которого безостановочно вращалась как в заводной игрушке. – Нас не могло далеко отнести от берега.
* * *
Воронов выпускали четыре раза. Когда они вернулись в первый раз, на корабле все еще раздавались стуки топоров и молотков, но изогнутым скобелем плотник уже старательно обстругивал фигуру сирены, скрывавшую гальюн на носу корабля. Он сидел на доске прямо под сеткой и длинным выступающим бушпритом, насвистывая простенькую мелодию. А его крик о птицах на несколько минут погрузил «Близзард» в полное молчание.
Авика самым старательным образом попыталась скрыть свое ликование, когда мимо нее по палубе прошел недовольный капитан. Если птицы вернулись, значит, до земли еще слишком далеко, однако это никак не вязалось с расчетами Натана и юного Уайта. И, несмотря на свои острые умы, карты, приборы и знания, они никак не могли разобраться в навигации без допущения невозможного. Авика же не предлагала свою помощь. Она была идеальным слушателем и прекраснейшим учеником. Лишь изредка поглядывая на карту капитана.
Второй раз воронов выпустили через несколько дней, когда в поставленные паруса не попало даже крохи ветра, а водная гладь все не желала идти рябью от движения корабля. Их выпустили скорее для достоверности. Несколько штилевых дней и ночей дали капитану время хорошо поразмыслить, но он продолжал уверенно стоять на своем, отвергая любую возможность переместиться даже на тысячу миль к югу. А тем более магическую.
Но компас крутился, ветра не было, земля не появилась на горизонте, а палящий день сменялся абсолютно беззвездной ночью. Небо над их головами было настолько черным, что казалось вот-вот и начнется буря. Даже луна, которая поблескивает в самую суровую непогоду, в эти дни не показывалась на небе. Темнота ночи была настолько непроглядной, что без зажженных ламп и свечей нельзя было ступить и шагу.
Вороны вернулись.
