— Дюже бедная земля, дюже бедная. Но поскольку она — радянська, надо её швидче отвоевывать…
Воскресить бы этого Миколу Гордиенко и привести его сюда на колхозный ток!
«Конечно, — думал Левашов, шагая вслед за Иваном Лукьяновичем к таратайке, — колхоз не может похвалиться каким-нибудь рекордным урожаем, о которых пишут в центральных газетах. Земли здесь, и в самом деле, незавидные, тощие, всё больше суглинок и супесь. Но, говорят, что лён и картошка их любят и рожь тоже мирится. Вот ведь и эта земля щедро отплачивает человеку за его труд!»
Иван Лукьянович поехал прямо по стерне. Он держал путь на дальние поля, которые пустовали с 1941 года.
Лицо земли было обезображено страшными шрамами, отметинами. Траншеи, окопы, воронки, противотанковый ров сделали непригодной эту пашню, и она попала под злое владычество сорняков.
Иван Лукьянович встал на таратайке во весь рост, из-под ладони оглядывая брошенную пашню.
«Ещё не раз, — подумал Левашов, сидя в таратайке и покуривая, — лемех плуга наткнётся здесь на осколок, не раз жатка заденет о стреляную гильзу».
Как бы угадав его мысль, Иван Лукьянович сказал:
— Сколько эту землю копали и перекапывали сапёрными лопатками! Сколько она в себя пуль и осколков приняла! Я так думаю, что навряд ли найдётся заграницей такая земля. Ни в одной стране столько народу от немцев не пострадало, сколько на Смоленщине совместно с Белоруссией. Но зато и удобрили мы свою землю фрицами, как нигде.
Иван Лукьянович замолк, и видно было, что он далеко унёсся мыслями от этого одичавшего поля.
— А вот такой вопрос, — оживился он. — Предположим, немцы напустили бы тогда туману, высадились десантом на берегах Англии и начали там воевать. Пошли бы английские джентльмены со своими леди в партизаны, как наши мужики и бабы, или не пошли бы? То-то же!
Он не дал Левашову и рта раскрыть, с размаху плюхнулся на сиденье, так что таратайка под ним жалобно заскрипела, и дёрнул вожжи.
Они вернулись в деревню поздно вечером, и Левашов лёг спать, не зажигая лампы.
Когда Левашов утром проснулся, то увидел на классной доске пожелание «Спокойной ночи», и ему сразу показалось, что он выспался сегодня, как никогда…
Во всех избах и землянках шли после уборки урожая праздничные обеды, и каждый день в школу за Глебом Борисовичем засылали послов. Его зазывали то на помолвку, то на новоселье, то просто так, на пирушку. «Свадебный генерал в звании старшего лейтенанта запаса», — трунил Левашов над собой.
