Как ни парадоксально, но и сами обреченные зачастую были уверены, что они(!) действительно стали «врагами народа». Одни — после психологической обработки следователей, другие — после физических воздействий в тюремных застенках, третьи — из-за фанатичной веры в существующий строй и Сталина.
В полной мере стали использоваться изуверские права, предоставленные следственным и судебным органам сталинской директивой, впервые обнародованной недавно публикацией доклада Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС:
«1) следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком;
2) судебным органам — не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению;
3) органам Наркомвнудела — приводить в исполнения приговоры о высшей мере наказания в отношений преступников названных выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров».
К 1937 году, на который и в Белоруссии приходится апогей беззакония, репрессий и расстрелов, крайне ужесточился режим взаимоотношений внутри партий. Подавляющее большинство коммунистов искренне считало, что жесткий курс — единственно правильный, что это тот путь, который приведет к осуществлению благородных целей революции, поможет торжеству ее высоких идеалов. В итоге многие сами становились невольными мастеровыми, помогавшими создавать чудовищную сталинскую машину насилия, через жернова которой вскоре было суждено пройти большинству из них.
Авторская ремарка
Тут будет к месту рассказать о судьбе Василия Фомича Шаранговича, бойца старой партийной гвардии, мужественно сражавшегося за Советскую власть в Белоруссии. В конце 1919 года он был послан на подпольную партийную работу в оккупированную войсками Польши Минскую область. Организовал партизанский отряд. По свидетельству очевидцев, показывал пример личной отваги и самоотверженности.
Против партизан были брошены кадровые части. Им удалось окружить, а затем и пленить горсточку отчаянно сопротивлявшихся храбрецов. Всех их, в том числе и В. Шаранговича, приговорили к расстрелу, который, однако, польские власти сочли возможным заменить 20 годами каторги.
Через 18 месяцев после ареста Советское правительство обменяло Василия Фомича и он вернулся в Белоруссию, где ему вручили высшую награду республики — орден Боевого Красного Знамени и памятное оружие. Он работал заместителем наркома юстиции БССР, вторым секретарем ЦК КП(б)Б, направлялся уполномоченным Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) в Казахстан и Харьковскую область, работал в Сибири, а в марте 1937 года был избран первым секретарем ЦК КП(б)Б. Но продержаться в этой должности ему дано было всего четыре месяца. Через год, в марте тридцать восьмого, его усадили на скамью подсудимых вместе с Бухариным, Рыковым, Пятаковым и другими участниками процесса «антисоветского правотроцкистского блока».
