Хорошенько поразмыслив, следователи решили поискать удачу в открытом для всех и, кажется, неплохо сохранившемся архиве Октябрьской революции. Несколько дней унылых бесплодных поисков — и, наконец, слабый лучик удачи: обнаружены списки работников административно-хозяйственного управления НКВД БССР, проходивших в разное время медицинские осмотры. Были в них и фамилии водителей, которые, следуя элементарной логике, могли обслуживать и маршрут «тюрьма — Куропаты».
Справочное бюро назвало несколько конкретных адресов.
Из показаний минчанина Михаила Абрамовича Дэвидсона, пенсионера, бывшего шофера гаража НКВД:
— Как водитель, я ни в каких оперативных делах не участвовал: мне говорили ехать — и я ехал. К тому же я работал на легковых автомашинах. Однако был один случай. Я тогда дежурил ночью. Меня вызвал дежурный по НКВД, фамилии его не помню, и сказал оставить свою «эмку» в гараже, идти во двор, сесть в стоящую там машину, она называлась «ворон», и ехать, куда мне прикажут. Сел я за руль, рядом со мной работник комендатуры, фамилии его не знаю. Велел ехать в сторону Московского шоссе…
Когда мы въехали в лес, я увидел большую прямоугольную яму. По ширине она была примерно как длина вашей комнаты, а по длине раза в два больше. Я остановил машину, сижу в кабине. Мне сказали включить свет, так как время было ночное. Я включил свет и увидел, что сзади, из кузова выводят людей. Часть из них уже сидела по краям ямы, ноги свешивались вниз, а руки были связаны за спиной. Когда полностью края ямы были заполнены людьми, их начали расстреливать.
Расстреливал только один работник комендатуры, стрелял из пистолета в затылок, и люди падали в яму. Когда все были убиты, он сам прыгнул в яму и стал втаптывать людей, я слышал хруст костей. Фамилия этого работника Острейко, имени и отчества его не помню.
На место расстрела, кроме моего, приехал еще один грузовик. В нем, видимо, также были люди. Всего расстреляли тогда более 20 человек, в моей машине столько вместиться не могло. Видимо, всех расстреляли сразу. В свете фар я видел этих людей, однако лиц не запомнил. Были только мужчины средних лет. Все легко одеты — костюмы, пиджаки, без пальто, без головных уборов, одежда гражданская. Вещей при них никаких не было.
В расстрелах принимало участие примерно человек пять работников комендатуры, старшим среди них был Ермаков. Однако непосредственно расстреливал только один, как я уже сказал, Острейко. Во время расстрела я сидел в машине, не выходил из кабины. Фамилий остальных участников не знаю. В лицо я знал их всех, однако по фамилиям не знал. Все участники расстрела были в форме НКВД. Сама форма была защитного цвета, петлицы красные. Фуражки с синим околышком и красным верхом. Все были вооружены пистолетами, более крупного оружия я не видел.
