– Вообще не выражаться? – спрашивает Майкл Фрэнсис через плечо. – Мы ничего не можем. Только ждать. Так в полиции сказали.
– Нельзя заработать заражение крови из-за чернил. Это глупости.
Ифа встает, так резко, что кресло отъезжает назад, с визгом скользя по линолеуму. Майкл Фрэнсис, самый чувствительный, дергается и зажимает уши.
– Я не согласна, – Моника встряхивает наволочку, – что ничего не можем. Что за ерунда. Мы очень много можем. Можем много кому позвонить, заняться зацепками, расследовать. Я утром составила список.
Ифа стоит в стороне. Гретта смотрит на нее прищурившись. Ифа опускает взгляд на свои руки, на нечитаемые слова, которыми они исписаны.
– Мне надо позвонить, – говорит она и бросается прочь, как раньше, когда была маленькой. Гретта почти рада снова это увидеть, этот бросок Ифы. Приятно знать, что кое-что не меняется.
– Звони из прихожей, – говорит Гретта. – Телефон там для того и стоит.
– Мне в Нью-Йорк. Позвоню из будки. – Ифа успевает добежать до двери, прежде чем обернуться. – А библиотека… работает?
Они втроем смотрят на нее в изумлении: Гретта, Майк Фрэнсис и Моника.
– Библиотека? Бога ради, – восклицает Гретта, – библиотека-то тебе зачем?!
– Найти одну книгу.
– Ну, я и не думала, что ты туда за картошкой. Какую книгу?
– Неважно. Просто книгу.
– Кому ты идешь звонить?
На лице у Ифы выражение, которое им всем хорошо знакомо: не лезь ко мне, я все решила.
– Неважно, – повторяет она.
– Давай, – говорит Гретта. – Рассказывай. У тебя в Нью-Йорке парень?
Она подмигивает Майклу Фрэнсису, который хмурится в ответ, жалкий болван.
– Ты ему идешь звонить?
Ифа не отвечает, просто бросает затравленный взгляд на скатерть, которую складывает Моника.
– Ему, да? – наседает Гретта. – А он разве не спит, в это время-то?
– Нет, – бормочет Ифа. – Там сейчас… – Она смотрит на часы над окном. – Не знаю… восемь утра.
– Ну, тогда разве ему не пора на работу?
– Ну-у… – мямлит Ифа, нарочито роясь в карманах и пятясь прочь из гостиной.
Гретта встает из-за стола и идет следом.
– У него работа-то есть? – спрашивает Гретта.
– Мам, – говорит ей в спину Майкл Фрэнсис, – если Ифа хочет позвонить, то…
– Или он тоже художник?
Ифа оборачивается от двери, отводит волосы с глаз – у Гретты руки так и чешутся взять щетку и заняться ими – и огрызается:
– Нет. Он юрист. Довольна? Или скоро будет. – Она рывком распахивает дверь, как раньше. – Скоро вернусь.
И захлопывает ее за собой. Как раньше.
– Что ж, – произносит Моника, опускаясь в кресло, которое только что освободила Ифа. – Вижу, несколько лет в Нью-Йорке не улучшили чей-то характер.
