Ифа не осознала, как приняла решение. Она лишь понимала, что подняла контракт за уголок, держа его на отлете, кончиками пальцев, словно он испускал какие-то токсины. И вот она уже сует его в синюю папку и кладет папку в коробку на самом верху шкафа с папками.
Войдя в комнату, Эвелин спросила:
– С контрактом закончила?
И Ифа, которой нужна была эта работа, так нужна (почему у нее не может быть хорошей работы, интересной, как у всех, будь проклят тот колдун, лопни он с брызгами), Ифа обернулась, улыбнулась доверительной полуулыбкой, сложила руки и сказала:
– Да. Все.
На складе Ифа вытряхивает коробки с пленкой на стол и начинает рассовывать по местам.
С того дня, за много месяцев, что она работает на Эвелин, синяя папка в коробке на шкафу распухла и разрослась. Каждый клочок бумаги, который передают Ифе, каждое письмо, которое она вскрывает, каждую просьбу, бланк или контракт, попадающий за порог, она кладет туда. Все, где есть цифры или значки доллара – чеки, счета и квитанции, – она сразу отсылает знакомому бухгалтеру, чтобы хотя бы денежный поток в бизнесе не прерывался. Но все остальное попадает в папку. Разберется потом. Когда сможет. Как только выяснит, как это делается. А она выяснит. Вопрос времени, и только. Со дня на день она вытащит синюю папку, которая уже раздулась, так что крышки прогибаются, и займется ею. Как-нибудь.
Ифа запихивает в ячейки коробки пленки, одну за другой.
– Как оно? – кричит она.
В дверях появляется Эвелин. Высокая, она возвышается над мелкой Ифой по крайней мере на фут. Ее седые, как белая норка, волосы зачесаны назад и заколоты чем-то, что Ифе кажется канцелярским зажимом; с рубашки, должно быть, одной из старых рубашек ее мужа, свешивается спереди несколько бельевых прищепок. Длинные жилистые руки скрещены на груди.
– Не знаю, – бормочет она с хрипотцой от трех пачек сигарет в день. – Сплошное зерно.
Ифа смотрит на нее.
– Зерно – это же может быть и хорошо, да? – осторожно спрашивает она.
Никогда не разберешь, когда Эвелин нужно сочувствие, выраженное словами, а когда просто молчаливое понимание.
– Не зерно. – Эвелин проводит рукой по полке, останавливается у коробки с лампочками и хмурится, глядя на нее. – Мыло.
– Мыло?
– Мыльное зерно.
Ифа берет последнюю коробку с пленкой.
– Ты отправила контракт в журнал? – внезапно спрашивает Эвелин.
Бока коробки скользкие, гладкие; она выпадает у Ифы из пальцев, словно ее тянет к полу магнитом.
– Я… ммм… – выдавливает из себя она, шаря по плиткам в поисках коробки. – Я точно…
