Отец подобрал помощника под стать. Не подозревая о главном — это не просто совпадение…
* * *
Я выехал из отеля и направлялся в сторону телерадиокомпании — в 10 часов должна начаться презентация, на которой будет присутствовать Лена. Последние несколько дней она не отвечала на мои звонки, а вчера сменила номер. Конечно же, она понимала, что я в тот же день узнаю и его, это был лишь способ показать, что вести со мной диалоги она не намерена. О том, чтобы заезжать с самого утра к Лене домой и разговаривать в присутствии Карины, которая пока что даже не догадывалась, что у нее вдруг появился отец, не могло быть и речи.
Сейчас не время для побега и прошлых обид — цена потерянного времени слишком высока. Поэтому ей придется меня не просто выслушать, но и сделать так, как я скажу.
Подтверждение моих мыслей не заставило себя долго ждать. Черт. Я заметил белый опель минут пятнадцать назад, но не придал этому значения. Но когда он последовал за мной на третьем повороте — стало понятно, что за мной хвост. Держатся на расстоянии, не пытаясь скрываться. Одно из двух — или действуют дилетанты, или же открыто дают понять, что знают каждый мой шаг. Первый вариант я отбросил сразу — игра ведется на слишком высоком уровне. То есть мне просто дают понять: "Ты под колпаком, Граф…"
Все эти действия — один из приемов психологического давления. Прощупывают почву — в какой момент я потеряю самообладание. Я намеренно поехал один, без охраны и сопровождения. Они должны подстраховать позже, но сейчас я четко понимал, что меня опережают. Кто-то всегда идет на шаг впереди. Круг подозреваемых сужался, и я уже знал наверняка, кто за всем этим стоит. Глянул на часы — 9.20. Времени достаточно — план придется подкорректировать. Набрав на сотовом номер одного из проверенных людей, объяснил, какие задачи перед ними стоят.
— Мне нужны люди в центре. Прямо сейчас. Лучше без лишнего шума, действуйте по инструкции.
Говорить нужно было максимально коротко и не раскрывая сути — всегда есть вероятность прослушки.
Доехав до телерадиокомпании, я припарковался и, выйдя из машины, осмотрелся. Опель стоял на противоположной стороне улицы, несколько машин с нашими людьми "зажали" его с обеих сторон, еще две стояли возле входа. Чувствовал, как внутри начала подавать свой тихий голос тревога. Можно сколько угодно храбриться, оставаясь невозмутимым внешне, когда ни один мускул на лице не дрогнет от накатывающего волнения — но страх за тех, кто нам дорог, приручить невозможно.
