— Да. Разобрался, нашел. Завтра буду в столице. Все отлично. Давай. Связь тут плохая.
Когда он обернулся, чтоб захлопнуть багажник, я уже удобно устроилась там на каком-то одеяле, прикрылась и молилась, чтобы Вор меня не заметил. Он и не заметил, а у меня адреналин шпарил по венам и гудел в ушах. Понимала, что творю нечто сумасшедшее, безумное. Только назад дороги не было, ни в интернат, ни к чудовищу я не вернусь. А вот в столицу я хотела попасть.
Когда машина заревела и сорвалась с места, Вор включил обогрев и стало тепло, а потом на всю врубил музыку.
Я лежала, спрятав руки под мышки, чтобы согреть замерзшие пальцы. Даже задремала. Про голод совсем забыла.
Когда выныривала из сна, думала о том, что теперь начну другую жизнь. Пусть и на улице первое время, но зато подальше от этого проклятого места. Может, братьев найду. Они взрослые уже все.
Ближе к утру машина остановилась, и я затаилась, прислушиваясь. Усмехнулась. Понятно, человеческие потребности никто не отменял. Напрасно я расслабилась, потому что крышка багажника резко открылась и меня за шкирку выволокли наружу, швырнули на обочину, и я проехалась животом по асфальту. Шапка в кусты отлетела.
— Это что за гребаный сюрприз, а? Совсем охренела, мелкая?
Вор курил и смотрел на меня исподлобья, пока я вставала, искала шапку. Рассвет топил трассу в сером тумане и срывались мелкие капли дождя. Ветер крутил оранжевые смерчи листьев прямо у меня перед носом.
— Нельзя мне там оставаться, — сказала я, отряхивая колени, — ты его, а он меня потом.
— В интернат свой иди, — Вор нахмурился, делая сильные затяжки и выпуская дым с паром вместе.
— И туда нельзя. Понимаешь? Нельзя.
— А мне какая разница? — он пожал плечами, руки в карманы сунул, зажимая сигарету зубами.
— Никакой. В столицу подбрось.
Вор усмехнулся. Унизительно осмотрел меня с ног до головы.
— И что ты там делать будешь? Работу искать? Тебе ж, наверное, и пятнадцати нет. Давай, девочка, вали обратно в Мухосранск свой. Никто тебя в столице не ждет. Не будь идиоткой. Я недалеко отъехал. Деньги на автобус у тебя есть. Ты ж конфеты не купила?
— Не купила, — буркнула я.
Он выкинул окурок и направился к машине, а я бросилась следом и вцепилась ему в руку. Если уедет — конец мне. Идти совсем некуда. Меня менты сцапают и в интернат вернут.
— Пожалуйста, отвези. У меня там братья. Я найду их. В интернат нельзя. Там нас… там…
Он обернулся и стиснул челюсти, глядя мне в глаза, и я снова подумала, что взгляд у него невыносимый, очень тяжелый.
