Ной распахнул дверь комнаты тяжелым ударом кулака. Свежий воздух жгущим криком поразил его лёгкие. Когда каждый шаг на пути к бессмертию — смерть, с определённой степенью точности даже дуракам наконец приходит осознание неразличимости того и другого.
Для чего же посылать убийц в собственные мечты, являющиеся единственным утешением последних. Меркурий отобразил в себе всю самонадеянную глупость, открывая пришедшей возможность пробраться в святая святых. Теперь он был не один. Точно, она где-то здесь. Убийца. Космический вирус, стригущий остатки цивилизаций.
Свежий воздух, так давно позабытый лёгкими, вызвал приступ тошноты и ожидаемого завершения. Зато ситуация дала впечатляющий росток.
Уже на давно позабытой улице, окончательно оправившийся Меркурий наконец вспомнил своё имя. Где-то здесь была Ки. Её петляющий запах нёс с собой переливами каждый квадратный метр.
Потрескавшиеся кубики старинной плитки при нажатии каждый раз загорались зелёными огоньками. Меркурий шёл, ступая мягко и не нарушая тех правил движения, что помнил из раннего-раннего детства. Тротуар не кончался, но каждый шаг символизировал удаление от нерушимых принципов. Комната, такая одинокая, родная, затхлая и не явно скончавшаяся под давлением обстоятельств, сейчас, казалось, находилась в тысяче световых лет позади. И лететь вглубь в поисках пресловутого дома не представлялось возможным.
Тогда Меркурий устремил взгляд вверх, лидирующей походкой вынося вперед каждую частицу себя. Он не оборачивался, но позади действительно не было ничего. Исчез и вечно шевелящий мыслями голос.
Незаметно пошёл дождь. Переполненные глупостью лица односельчан, сносимые огромной скоростью, отступили гремучим ударом внутреннего гепарда.
Времени прошло очень много. Но не столько, чтобы для Меркурия оно возымело какое-нибудь значение.
Конечно, ступая, Меркурий оплакивал гибнущие позади клетки тротуара. Но то был радостный плачь. Ки пришла не чтобы спасти гниющего Ноя — остаток мира, но завершить, освободить Меркурия. Память Земли навсегда останется лишь в его комканых воспоминаниях детства. Его путь предопределён, разумеется, нет сомнений. Но он согласен, и сам выбирает его как лучшую из альтернатив. Впереди лишь промежуток между ним и бесконечно сияющей Ки.
Чувство приближения к контрольному пункту молнией мелькнуло в голове и тут же растворилось вместе со всем миром позади. Меркурий абсолютно точно знал, что уже никогда сюда не вернется — в колыбели Ки пропадает такая необходимость.
