– Я могу чем-то помочь, Мэри?
– Нет. – Она попыталась улыбнуться. – Разве что не тревожься обо мне.
– Прощай, – ответил он, – и не думай обо мне плохо.
Мэри не решилась ответить, боясь, что ее голос дрогнет, а из глаз покатятся слезы. Она стояла, не двигаясь, пока Джеймс не вышел. Потом со стоном опустилась на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Мэри слишком долго сдерживала себя, но теперь утратила самообладание. Ей хотелось кричать, как от физической боли. Тяжелые рыдания сотрясали Мэри, и она не пыталась унять их. Сердце ее было разбито.
– О, как он мог? – простонала она. – Как он мог?!
Счастье, на которое она надеялась, не ждало ее впереди. В Джеймсе она видела радость жизни, в нем черпала силу, позволяющую терпеть невзгоды. С Джеймсом были связаны все мысли Мэри. Она не представляла себе будущего без него. А теперь грядущие годы, казавшиеся яркими и солнечными, померкли, стали серыми, как затянутое облаками небо. Она видела свою жизнь в Литл-Примптоне такой же монотонной и скучной, как прежде, – бесконечные повседневные обязанности, мелкие неприятности, маленькие удовольствия.
– Господи, помоги мне! – вскричала Мэри.
И, тяжело поднявшись на колени, помолилась, чтобы Бог дал ей силы не сломаться под бременем такой скорбной ноши, выдержать испытания, не сбиться с пути истинного и признать, что такова Его воля.
Облегчения Джеймс не испытал. Он надеялся почувствовать свободу, как человек, вырвавшийся из рабства и получивший возможность дышать полной грудью. Он рассчитывал избавиться от депрессии, как только Мэри согласится расторгнуть помолвку, а вместо этого на душе стало еще тяжелее. Не уверенный, что поступил правильно, Джеймс воссоздал в памяти весь разговор, слово за словом. Каким же жалким он выглядел! Пытаясь убедить Мэри, что порывает с ней не из каприза, но по печальной необходимости, с полным пониманием причиняемых ей страданий, он показал себя мелким и ничтожным.
Медленным шагом Джеймс приближался к Примптон-Хаусу. Ему предстояло сообщить о случившемся родителям, и он пытался привести мысли в порядок.
Миссис Парсонс, покончив с делами по хозяйству, как обычно, вязала носки, полковник сидел за столом и добавлял новые марки в свой альбом. Радостно болтая о своих сокровищах, он время от времени поднимался, чтобы задать жене какой-то вопрос или показать надпечатку; добрая женщина выказывала интерес, давая ответы, которые доставляли мужу удовольствие.
